Гастроли уже закончились. Музыканты ждали только, когда Орб станет Природой. Тогда они тоже разойдутся в разные стороны и начнут новую жизнь. Первой Орб заметила Иезавель.
— Ты вернулась! Ну как?
Орб тяжело вздохнула:
— Я стала Геей и поговорила с Натом. Ужасно. Он…
И тут Орб зарыдала. Иезавель обняла ее за плечи. Орб даже не подумала о том, как это странно смотрится — демон утешает рыдающую инкарнацию Природы. Ей просто нужна была чья-то поддержка.
Когда Орб немного успокоилась, все уже собрались вокруг нее.
— Наташа — Сатана, — выдавила она убитым голосом. — Все доказательства были ложью. Он хочет, чтобы я помогала ему творить Зло.
— Но ведь он трогал мой крестик! — возразила Бетси.
— Это было видение. На самом деле он ничего не трогал, нам это приснилось.
— Демоны не спят! — возразила Иезавель.
В голове Орб как будто что-то щелкнуло.
— Это был сон! — воскликнула она. — И танцующие скелеты, и крест, и гимн, и все остальное! А Иезавель никогда не спит! Неудивительно, что она ничего не помнила! Если бы только я вняла этому предупреждению!
— Ты хочешь сказать, что ее тогда здесь не было?
— Конечно, меня здесь не было! — сказала Иезавель. — С тех пор я уже поняла, о чем вы говорите — у всех вас было какое-то приключение, в котором я не участвовала. Но я не подумала о Сатане — о том, что именно он все подстроил. Я подвела тебя, Орб!
— Нет, Иззи, что ты! — запротестовала Орб. — Я сама себя подвела! Мне так хотелось поверить в его фальшивые доказательства, что я и не подумала поговорить с тобой!
— У тебя просто не было времени разобраться, — сказала Луи-Мэй. — Сатана очень хитер, этого у него не отнимешь.
— Дьявольски хитер, — горько промолвила Орб.
— Что стряслось с погодой? — спросила вдруг Бетси. — Такой вдруг туман поднялся…
— Боюсь, это по моей вине, — призналась Орб. — Я очень рассердилась и спела новую тему из Ллано, Ночную Песнь, а потом, кажется, призвала Хаос.
— Хаос! — воскликнула Иезавель. — Он враг всему, что появилось после него! Хаос стремится уничтожить и смертных, и Ад, и… — она запнулась, — и то, хорошее место…
— Но сейчас Хаос не властен над миром, — сказала Орб.
— Нет, если не давать ему этой власти, — мрачно сказала Иезавель. — Знаешь, как бывает, когда призовешь злого демона? Если у тебя плохая защита, ты уже не сможешь изгнать его, и он натворит бед. Если Хаос завладеет…
— По-моему, лучше мне посоветоваться с кем-нибудь, — сказала Орб и закрыла страницу с Ионой.
Она решила поговорить с матерью.
Ниоба была у себя дома, в Чистилище. С виду ее резиденция напоминала огромную паутину, внутри которой прятался шелковый домик.
— Да, это серьезные неприятности, — сказала Ниоба. — Я запросила здешний компьютер, и он ответил, что результаты твоего поступка непредсказуемы. Хаос может сам себя остановить, ведь он по сути своей случаен, но более вероятно, что случится что-нибудь ужасное. Зачем тебе понадобилось играть в такую опасную игру, да еще сейчас, пока ты так неопытна?
— Ты же знаешь, какой у меня характер, — уныло ответила Орб. — Когда я обнаружила, что все мои представления были ложью… — она помолчала, потом спросила: — Ты не приходила ко мне на равнину Ллано предупредить о ловушке Сатаны?
Ниоба покачала головой:
— Мы дали слово не вмешиваться.
— Значит, правда, что ты заключила сделку с Сатаной?
— Правда. И я, и другие инкарнации. Пророчество было слишком туманным. Никто из нас не знал, чем все это может кончиться. Знал разве что Хронос, но он никому ничего не рассказывает. Мне оставалось только верить, что тебя не удастся ввести в заблуждение.
— Ты ошибалась, — с трудом произнесла Орб. — Я… я полюбила наваждение, и во многом причиной этому послужили поступки инкарнаций — точнее, тех, кого я считала инкарнациями. В том числе и твои. А потом я узнала, что полюбила Сатану. Что же мне было делать?
Ниоба покачала головой:
— Каждой инкарнации приходится бороться с Сатаной, и это всегда очень трудно. Мне пришлось спуститься в самый Ад и найти там душу Мага. Только с его помощью я смогла понять, как мне воспрепятствовать осуществлению очередного плана Сатаны. Марс едва не позволил всем людям погибнуть в братоубийственной войне. прежде чем справился с тем, что Сатана придумал для него. А теперь твоя очередь. И я ничем не могу тебе помочь.
— Именно Мима… Марс… Поддельный Марс убедил меня, наконец, в том, что Нат не… не то, что он есть на самом деле. Очередная иллюзия!
Орб вздохнула:
— А правда, что Марс живет с мертвой принцессой и имеет наложницу-демона?
— Правда, — кивнула Ниоба. — Но он никогда бы не толкнул тебя в объятия Сатаны.
— Я была такой наивной, — произнесла Орб. — Когда Сатана рассказал мне наконец, кто он такой, я просто не поверила ему! А когда поверила, захотела как-нибудь отомстить. Вот я и запела. И спела самую сильную мелодию, какую только могла. Думаю, тут повлияло еще и то, что сам Сатана умолял меня не делать этого. А теперь я даже точно не знаю, что натворила.
— И никто не знает, дорогая. Возможно, Хронос мог бы как-нибудь исправить ситуацию, если…
— Ты хочешь сказать, что он мог бы повернуть время? А разве это не опасно?
— Опасно. Но дело даже не в этом…
— А в чем же?
— Мы обещали ничего не предпринимать, пока не разрешится вопрос с пророчеством. И если Хронос попробует сейчас что-нибудь сделать, он нарушит обещание.
— Но вопрос уже решен! — сказала Орб. — Теперь я все знаю и никогда в жизни не соглашусь выйти за Сатану!
— Вопрос будет решен только тогда, когда Сатана сам признает свое поражение. Такова традиция.
— Что нужно для того, чтобы он признал поражение? — сердито спросила Орб.
— Этого никто не знает заранее. Раз на раз не приходится. Нам остается только ждать.
— Выходит, мы ничего не можем сделать, чтобы остановить Хаос?
— Боюсь, что да. Это как болезнь, которая должна сама пройти. Но приглядывать за больным все-таки надо.
— Я постараюсь, — сказала Орб.
Она обняла мать на прощание и вернулась в Иону. Вернулась и испугалась.
Гигантская Рыба попала в шторм. Вода больше не причиняла Ионе вреда, но ветер так раскачивал огромное тело, что музыканты постоянно вынуждены были хвататься за все подряд, чтобы не упасть.
— Почему Иона не уплывет отсюда? — спросила Орб, в свою очередь цепляясь за что-то, чтобы удержать равновесие.
