Она сама отсчитывала часть тех денег, что каждую половину месяца платили ей в Белой Башне, и складывала в тайник. Когда-нибудь их там скопится достаточно, чтобы позволить себе собственного дракона. Пусть и не такого, как Меада, попроще и помельче, но это было не столь уж важно.
– Ти! Ты что спишь что ли?
Нира потянула за край шали, завернувшись в которую Тиана дремала в кресле у камина.
– Немного, – сонно пробормотала она. – Все равно там дождь, и ничего увлекательного не намечается.
– Ты права, – Нира подошла к окну, прижалась лбом к запотевшему стеклу. – Льет так, что я тоже никуда не пойду сегодня.
– Будем грустить вместе?
– Да. Сейчас прикажу подать вина.
Нира кивнула. Тиана окинула подозрительным взглядом ее поникшие плечи под ажурной паутинкой пухового платка и позвонила в бронзовый колокольчик. Слуг в этом доме было немного: ни Тиана, ни сама Нира не любили лишних людей. Но при желании было кого отправить за вином и фруктами, чтобы тоскливый дождливый вечер стал хоть чуточку теплее.
– Что у тебя стряслось-то? – едва дождавшись, пока чересчур смешливая субретка поставит поднос на столик и выйдет за дверь, спросила Тиана.
– Стряслось? – печальным эхом откликнулась Нира, занимая свое привычное место на софе. – Ничего у меня не стряслось. У меня все прекрасно.
Тиана наполнила бокалы и протянула один этой бледной тени, лишь очертаниями напоминающей ее подругу, еще вчера вскружившую голову всем, кому посчастливилось слышать ее игру на арфе.
– Я и вижу, – согласно кивнула Тиана и задала один-единственный вопрос: – Маро?
Бронзовые ресницы дрогнули и слезы покатились градом.
– Ну и что он опять учудил? Пьянка, драка, дебош в трактире, оскорбление стражников, долги, игорный проигрыш или попросту ты его застала с двумя полуголыми красотками на несвежих простынях в его каморке?
– Последнее точно нет, – так и не открывая прекрасных очей, прошептала Нира. – Он мне верен.
– Значит, все остальное да? – Тиана пренебрежительно фыркнула.
– Он просто такой человек. Не берись осуждать, если не все знаешь.
– Я не осуждаю, – Тиана покачала головой. – Уж ты-то должна понять, что я давно лишилась права осуждать кого-либо. И даже можешь вспомнить, при каких печальных событиях это лишение произошло, да?
Нира встрепенулась.
– Ну, зачем ты снова так? Это было неизбежно, так сложились обстоятельства, ты ни в чем не виновата…
Тиана отставила бокал и демонстративно закрыла ладонями уши.
– Ти…
– Не хочу. Я знаю, что ты и мертвого можешь убедить, но не хочу, не хочу попадать под действия твоих чар.
Ладони она все-таки убрала. Нира не сводила с нее все еще подозрительно блестевших дивных очей, но на привидение самой себя уже не походила.
– Тиана, если ты назовешь меня «сладкоголосой сиреной» я тебя убью.
– Но ведь это правда. Ты – русалочка, я – древняя глубинная тварь, морская ведьма. На этом мир стоит.
Нира против воли улыбнулась.
– А Маруш?
Тиана задумалась. Бойкую сестрицу Каомо куда проще было представить с черной повязкой на глазу и абордажной саблей в зубах. А вот Эмери сол Тасаре – с зажженным фонарем на причале, верно ждущую прибытия отправившегося в дальнее странствие корабля.
– Маруш – пиратка. Опасная и кровожадная.
– С таким кукольным личиком?
– Вот именно с ним! Милая девочка и отчаянная хулиганка в одном лице. Но ты так и не рассказала мне про Маро и что у вас с ним приключилось.
Нира покачала головой.
– Какая разница… Ти, а давай бросим все и просто уедем к морю? Насовсем? Купим маленький домик в рыбацком поселке, где никто не будет нас знать. Будем плести сети, собирать мидии и, может быть, даже нырять за жемчугом. Как в сказке про Тэнни-русалочку? Заведем себе морского змея или даже несколько, ты же и с ними умеешь ,правда?
Тиана скользнула на пол к ногам подруги и положила голову ей на колени.
– Это было бы замечательно.
Ни дуновенья; волны
Смирили в море бег,
Забвенья тише воды сонных рек,
И не услышать до зари в округе
Ни зверя, ни пичуги.
Глава седьмая. Ветер с цветущих яблонь
Сконфуженная Янча удалилась в драконятню чуть ли не с поджатым хвостом. Хотя никакой вины изрядно присмиревшей драконицы в том, что в это утро занятие не заладилось с самого начала, не было. Все портила сама принцесса, что не могло не удивлять. Потому что при всей своей кукольной хрупкости Интанниа была старательной и трудолюбивой. К тому же у нее действительно был этот неуловимый и редкий дар, бесценный для работы с живыми существами. Она умела их чувствовать и выражать собственные пожелания спокойно и уверенно.
Но теперь от нее только что искры ярости не летели, попадая и на тут же вышедшую из повиновения драконицу, и на всех, кому не повезло оказаться рядом. С Тианой принцесса не стала даже прощаться. Сорвала с головы шапочку, с досадой бросила ее на землю и быстрым шагом направилась к жилой части Белой Башни.
– Я вам завтрак приказала подать в беседке, – тана Тивретта надменным и неподкупным символом светского гостеприимства возвышалась над Тианой.
Тиана сидела на земле и собирала снаряжение в сумку. Руки у нее тряслись от перенапряжения.
– Нет, спасибо. Я лучше сразу пойду.
– Может быть, хотя бы десерт? День сегодня был тяжелый, а вам еще добираться назад в город. Есть лимонный щербет и ванильная пастила.
– Да денек тот еще, – согласилась Тиана.
– Ее высочеству надо было отменить сегодня все встречи. Особенно бессмысленные, тратящие только ее время и нервы. У ее высочества сейчас достаточно хлопот без всяких драконов.
– Да? – Тиана рассеянно воззрилась на скорбное лицо дуэньи. – А что-то стряслось?
– Распространение сплетен не входит в мои обязанности, – поджала губы тана Тивретта. – Если вы твердо решили пренебречь лимонным щербетом, я прикажу подать к воротам колесницу. Вас никто здесь больше не задерживает.
– Прекрасно, – Тиана резко встала, вскинула сумку на плечо и уже на ходу обернулась через плечо: – Только, тана Тивретта, колесница пусть будет к Западной калитке. А я прогуляюсь по парку.
– Как скажете, – донеслось ей в спину.
Деревья в парке все еще цвели, и упускать это волшебное время совершенно не хотелось. Лучше бы, конечно, было хоть раз выбраться на прогулку вместе с Нирой. Она тоже умела ценить эти недолгие весенние дни, когда так остро и ярко воспринималась хрупкая и недолговечная красота мира. Но Нира в последнее время тоже бывала слишком часто занята непонятными делами, чем-то обеспокоенна и чрезмерно задумчива. Все будто бы что-то знали такое, неизвестное Тиане, и молчали.
