Тиана взяла протянутый Маруш бокал, пытаясь спрятаться за него от всех лишних взглядов. Удобный такой процесс: чуть прикрываешь глаза, загадочно смакуешь вино, смотришь на суету вокруг сквозь прозрачный хрусталь. Все кажется будто игрушечным, смешным и несерьезным. Можно спокойно любоваться на дурацкие выходки изрядно пьяного Маро, на рыжего лиса, Инквизитора и даже, почти спокойно, на прекрасную Ниру, присевшую на подлокотник Реймарова кресла. Проклятый маг заливался соловьем, забыв про все свои раны и ушибы. Вдохновенно вещал что-то про истинную женственность, чары настоящего огня души и прочий бред. Наверное, Нира к таким излияниям успела привыкнуть, а у Тианы они вызывали желание заткнуть ладонями уши.
– А он тебе нравится, да? – шепнула на ухо подсевшая рядом Маруш. – Не Красный герцог. А вот этот вот. Как я сразу не догадалась?
Сказала тихо-тихо и рассмеялась Тиане в лицо.
Тиана посмотрела в ее веселые глаза. Лукавые, блещущие озорством и незлой насмешкой.
– Тебе точно заняться нечем, – вздохнула вслух. – Мне все нравятся, даже ты. Нечего придавать этому дополнительный смысл.
Реймар обвил рукой тонкую талию склонившейся к нему Ниры, зашептал что-то ей на ухо. Пряди бледно-золотых волос переплелись с тёмно-русыми.
– О да, – хмыкнула Маруш. – Никакого, совершенно никакого смысла. А перекосило тебя от слишком кислого вина.
– Оно десертное, – возразила Тиана.
– И я о том же.
Маруш задумчиво потянула к себе Тианин бокал и сделала из него большой глоток.
Тихо, неспешно тек вокруг разговор, то становясь общим, то распадаясь на отдельные ручейки. Нира брала в нежные руки арфу, наигрывала простые светлые мелодии, как нельзя больше подходящие для этого утра. Демонов маг не сводил с нее восхищенных глаз. А Тиана смотрела на него и думала, что ему бы не перед девицами хвост топорщить отчаянно, а отлежаться где-то в тихом уголке. Но воздействие дивного голоса Ниры и вина похоже было сильнее любой усталости и боли.
– Сударыня, на Юге не осталось магов, – чудной голос Реймара звучал так убедительно, что сама мысль о том, чтобы усомниться в его словах казалось кощунственной. – Его светлость Фъямэ сол Ньэрэ позаботился. А он не тот человек, который позволяет себе повторять досадные промахи прошлого.
– А ты там был, да? – участливо спросила Нира, накрыв ладонью его руку в жесте ободрения и поддержки. Она всех так утешала. Всегда.
Сначала это казалось жестом особой близости, потом начинало раздражать. Вот как теперь. Впрочем, демонов маг (ага, из тех, которых на Юге совсем-совсем не осталось) долго эту сомнительную поддержку терпеть не стал – она же мешала размашистым жестам, которых требовала широкая южная душа.
– Так получилось, сударыня, что я один из тех, кто отвечает за эти демоновы земли. Перед богами и людьми. И когда начинаются по-настоящему суровые дни, важные события, волей-неволей приходится принимать в них самое деятельное участие.
– То, для которого надевают такую специальную рубашку из стальных колечек и шляпу, больше похожую на железный ночной горшок, – ядовито заметила Маруш. – А потом прыгают по городским стенам, потрясая ржавым дедовским оружием?
Шуточка была так себе, но Тиана неприлично громко расхохоталась. Видимо, нервное напряжение все-таки сказывалось.
– Не смешно, – веско процедила молчавшая почти все время Финеллита.
– Такая юная и такая злая, – ухмыльнулся Реймар. – Но в чем-то вы, конечно, правы, сударыня. И это мне делать тоже доводилось. И прыгать, и потрясать, и даже пускать в ход. А еще чаще велеть другим все это проделывать. Знаете, это не так просто отправлять людей на смерть. Собственной рукой убивать и то легче.
– Даже так? – восхитилась Маруш.
– Когда сам, там и безумие битвы, и злость, и ярость пьянят и отравляют кровь. Пыл, азарт, все вокруг несется стремительно. Либо ты, либо тебя. И от осознания того, что смерть так близко, вот прям в считанных ударах сердца, жизнь чувствуешь острее и ярче. Словно вкус к ней просыпается. А, когда приказываешь другим, то всего этого нет. Только тягучая тоска ожидания и груз ответственности на плечах.
– Прям поэт.
Маруш отсалютовала магу бокалом.
– Нет, – усмехнулся он. – Это не похоже на поэзию, отнюдь. Даже на то, что о войнах сочиняют рифмоплеты, даже это все неправда. Блеск, мишура, сопли и чуть-чуть фантазий. Хотя фантазия у них у всех ужасающе бедна. Если древние, опиравшиеся еще на собственный опыт, слагали свои кровожадные саги грубо, но от души, то нынешние… Переписывают друг у друга, иногда даже затасканных образов не меняя, вот и кочует вся эта ерунда из поэмы в роман, а оттуда в новомодный мелодраматический сонет. Мерзость.
Тиана покачала головой. Надо же, какие тонкие материи. А поначалу показалось, что он просто разбойник. Романтик клинка и перерезанных глоток, тоже еще.
– И многих ты убил? – поинтересовалась жадная до жестоких подробностей Маруш. – И как именно?
Тиана вздохнула.
– Десять? Двадцать? – бойкая девица откровенно насмехалась, не веря, что вот этот вот мирный, безобидный человек со картинной внешностью сказочного злодея, кого-то там в самом деле убивал.
А вот Тиана в этом ни на мгновение не усомнилась. Как же, герцог ди Вьеноцци, наследник старинного южного рода, союзник и чуть ли не побратим Фъямэ сол Ньэрэ. Убийца, заговорщик, предатель. Ему нужно только назвать свое имя и все вопросы отпадут сами собой. Но он, понятное дело, не стал. Тиана и Нира тоже предпочли молчать.
Зато не смолчал лис, которого Реймарэ назвал инквизитором, а Тиана, из вредности не запомнившая его имени, так и продолжила обозначать в мыслях.
– Тут нужен немного другой порядок цифр, – сказал он негромко, но веско, сразу притянув к себе внимание. – Погубленные этим господином души следует исчислять не десятками и, боюсь, что даже не сотнями.
– Их больше? – спросила Маруш.
– Намного, – пожал плечами Реймар. – Но не душ, нет. Души я не трогал, в их гибели винить можно кого угодно, хоть Трехликую Мать, но не меня. Мое людоедство ограничивалось бренной оболочкой, хрупкой, смертной, несовершенной. Ну или сотней-другой оболочек, ваша правда.
– Трехликую, как вы сказали? – рыжий вроде и пил, но хмелел медленно, в отличие от замученного мага, серо-зеленые глаза которого давно уже застилала дымка опьянения.
– Трехликую Мать. Богиню Перекрестков. Госпожу Ледяной луны. Ту, которую все еще чтят на Юге, строят ей храмы, и которую так боитесь вы все здесь. А ведь она учила людей…
«Замолчи!» – внутренне взвыла Тиана. «Дурацкий мальчишка!». Реймар то ли перехватил ее взгляд, то ли сам вдруг опомнился и улыбнулся:
– Это ведь южные сказки, сударь, не больше. Чего тут бояться? Почти как про огромного ржавого кита, который однажды приплывет и извергнет из брюха Истинного Короля Мира.
