– Пётр, тебя как по батюшке?
– Никанорыч.
– Мы находимся здесь, – указываю кончиком карандаша на хутор возле Тростянки.
– А где Березина?
– Ниже, вот тут.
– А Шаталово?
– Восточнее нас.
– А это, самолётики где нарисованы – аэродром?
– Аэродромы. Один настоящий, а вот этот, возле Васьково – ложный.
– Да ну? – вырвалось у младшего сержанта.
Пётр точно знал, что аэродромов два. Один бывший советский, а второй недавно построенный немцами. Авиация бомбила оба, докладывая о результатах. Потери среди бомбардировщиков были огромны. За налёт теряли по два, а то и три самолёта. А тут выясняется, что по одному аэродрому работают вхолостую. Это уже не беда, тут чем-то другим пахнет.
На карту уже внимательно стали глазеть остальные бойцы. Иван рассмотрел в самом углу листа масштаб и, протянул командиру спичечный коробок. Младший сержант стал замерять расстояние до аэродромов.
– Восемнадцать километров по прямой. Можешь не мерить, – подсказал я.
– Ваня, сколько? – уточнил командир, назвав количество спичечных коробков.
– Восемнадцать. Нас не там выбросили.
– Отставить! Летнаб не мог ошибиться, – вырывается у Петра.
Бойцы опустили глаза. Что толку оправдывать штурмана, коли и так понятно. Лопухнулись авиаторы. Хорошо, что не так далеко отошли от цели. Но для командира это новость. Он с уверенностью вёл людей в другую сторону. Теперь этой уверенности поубавилось, а её место заняли сомнения. Они должны были десантироваться в лесополосе возле деревни Прилеповка, что недалеко от Стодолища, а получилось, что приземлились рядом с Прилепово. Похожие названия, вроде недалеко друг от друга, а это день пути.
– Я так понимаю, у вас с аэродромом конкретное задание?
– Да. То есть, а кто вы такой? – Пётр заметно стал нервничать, лицо покраснело.
– Наблюдатель.
– Кто?
– Младший сержант, поверь, большего знать не нужно. Пойдём-ка на свежий воздух, прогуляемся. Афанасий, будь добр, попроси жену, пусть нам чайку сообразит. В моём сидоре, – протягивая мешок деду, – на самом верху, кулёк бумажный. Там заварка и сахар.
Вообще-то, там, кроме этого пакета, эмалированной кружки и галет больше ничего не было. Но тут важно было показать доверие. Афанасий догадался, и пока мы вставали из-за стола, не глядя запустил в мешок руку, словно не в первый раз, извлекая содержимое.
– Слушай сюда, – не дав опомниться младшему сержанту, начал вести разговор, как только мы оказались во дворе, – всё, что услышал, а тем более увидел – есть государственная тайна. Подписку бы с тебя взять, да нужного бланка с собой нет. Придётся на слово поверить. Понятно?
– Да, но какие у вас полномочия? Мне никто не говорил, что здесь можно к кому-нибудь обратиться за помощью. А тут, оказывается, все вам должны всестороннюю поддержку оказывать. Я так и не понял, какое мы можем оказать содействие, зачем мы вам?
– Отставить вопросы. Вижу, что не понятно. Объясняю последний раз. Я – наблюдатель. Так получилось, что задание твоей группы, возможно, косвенно затрагивает сферу моих интересов. А то, что тебе ничего не сказали, так это и ежу понятно: нет меня здесь; ни для тебя, ни для твоего непосредственного начальника. Может, для заместителя начальника НКВД Западного фронта я и есть. Большее тебе знать смертельно опасно. Что собираетесь делать на аэродроме?
– Обстрелять из миномёта.
– Ясно. А как уходить собирались?
– Через линию фронта. Возле Ельни, через три дня.
«Смертники, – подумал я, – даже если получится выпустить несколько мин, уйти, через нашпигованную войсками территорию не выйдет. Ребят отправили на авось, хотя задумка-то неплохая. Не ожидают немцы удара с земли. Аэродромы атакуют с воздуха. Ощутимого урона диверсанты не нанесут, навряд ли у них что-то больше батальонного миномёта, но если проводить акцию перед налётом авиации, когда истребители прикрытия будут готовы взлететь, тогда эффект будет».
Своими мыслями я поделился с младшим сержантом. Оказалось, что восемнадцатого сентября три группы уже атаковали аэродром. Так мало того, что немцы каким-то образом узнали об операции, так и заправщики опоздали на пять часов, вследствие чего порядок был нарушен и наши самолёты попали под бомбёжку прямо на взлётном поле. Но это было только начало. Штурмовики сделали всего один заход, большего не позволили зенитчики. Так что о совместных действиях с авиацией можно забыть, тем более что сообщить некому, да и нечем. Рация группе не придавалась, не тот уровень. На аэродроме, по данным разведки, скопилось до трёхсот самолётов. И если удастся садануть в эту гущу, то всё, что они делают – уже не зря.
– С миномётом, как отстреляетесь, что делать будете?
– На себе не потащим, дураков нет. Гранату под опорную плиту или камень в ствол.
– Место, откуда наводить будете, известно?
– Там разберёмся.
Я стал набивать трубку, угостил и Петра, когда тот вытащил свою махорку. Подняв с земли щепку и, расчистив ногой перед собой землю, нарисовал прямоугольник, чуть больше отпечатка ноги, окружив его волнистой линией, наподобие облака. От прямоугольника провёл черту, сантиметров сорок. Под ней круг и от него ещё две линии.
– Прямоугольник – аэродром, – стал комментировать свой рисунок, – на нём две полосы, здесь и здесь зенитная артиллерия, с этой стороны лес, небольшая речушка, это железная дорога, а круг Шаталово. Из леса вы стрелять не сможете, только с дороги или с поля перед взлётной полосой. Второй вариант мёртвый, вы даже не успеете собрать миномёт, поле простреливается. Остаётся дорога. Дальномера наверняка нет, как пулять будете?
– На дороге встанем и отстреляемся. Не впервой.
– Хреновый у тебя план. Давай так, ты как своё дело закончишь, не взрывай миномёт. Отдай его мне. Вот как последнюю мину выпустишь, я его сразу и заберу. Дай-то бог, чтоб вы хоть куда-нибудь попали.
– Товарищ… наблюдатель, как к вам обращаться?
– Позывной у меня Византиец, но это между нами.
– Товарищ Византиец, я не имею права отдать вверенное мне оружие. Либо с собой, либо уничтожить. И почему вы так уверены, что мы промажем? – с обидой в голосе спросил младший сержант.
– Почему? Да потому, что среди группы нет ни одного профессионального артиллериста. Миномёт будет стоять чуть ли не на пределе полётной дальности мины; и даже ас-миномётчик, без корректировщика не даст гарантии попадания в заданный квадратный километр. Единственный шанс на успех, это подобраться как можно ближе к аэродрому и обязательно поместить наблюдателя. Он должен будет находиться практически под носом охранной роты немцев. Лес вокруг лётного поля заминирован. Группу готовили к этому? По глазам вижу, что нет. Ты пойми меня, Пётр Никанорович, я очень хочу, чтобы вы выполнили своё задание. Иначе наша акция не состоится. Предлагаю действовать сообща. Я расскажу, как лучше добраться до аэродрома и обеспечу корректировку огня. Есть у меня одна задумка, только оставьте миномёт партизанам, лучше камень в ствол, мы уж как-нибудь вытащим, а оружие попадёт в надёжные руки. Кстати, с продовольствием и транспортом поможем. Но будет одно условие: всё должно происходить в ночное время. Иначе вам не выбраться, да и нам миномёт не увезти. Решайте сейчас.
