«Выдать затребованное оружие и боезапас из арсенала комендатуры. За проявленное служебное рвение представить к награде на усмотрение начальника района Шванде».
Примерно через час Савелий получил оружие. Поставил закорючки в журнале и стал переносить боеприпасы. Дистергефт помогал. Когда ящик с гранатами перекочевал в бричку, довольный собой Силантьевич хлопнул по боковому карману:
– Полный карман патронов для «нагана» отсыпал.
– Кто отсыпал?
– Германец «очкастый». За две пачки сигарет. У нас эту дрянь бабы крутят, махру с мусором в специальный станочек, а оттуда уже готовые сигареты лезут. Я ту лабуду – курить не могу, а этому сойдёт.
– В твой карман, Савелий Силантьевич, целый гарбуз влезет, да ещё место останется, – пошутил Петер Клаусович, – прямо как в сказке про Ганса, в чей мешок половина княжества поместилось.
– Ты знаешь, я это знаю, а германец на складе не знал.
– Как же ты с ним договорился? Он же по-русски наверняка ни бельмеса.
– Показал револьвер, спросил, есть ли патроны, да пачку сигарет на стол. Он в ответ тоже пачку. Я головой покачал, мол, не пойдёт, и на карман показываю. Он на сигареты и два пальца. Я вторую пачку на стол. Ты бы видел его рожу, когда я пятую упаковку в свой карман засовывал. Сдаётся мне, что при правильном подходе я у него и пулемёт выменяю. Но, Савраска, трогай!
В это время миномётный расчёт гостил у меня дома. Оставлять их в Прилепово я побоялся. Кто-нибудь да проболтается, и тогда вся конспирация с Савелием Силантьевичем коту под хвост. Ребята прибарахлились. Вместо обмоток с разбитыми ботинками получили сапоги, поверх гимнастёрок нацепили ветровки. Но самое важное, бойцы поменяли нательное бельё. Как сказал после этого Ваня: «в чистом исподнем и помирать не стыдно». После плотного завтрака я завёл Петра в кабинет. Развернул на столе карту и прочертил возможный путь к линии фронта от аэродрома в Шаталово. Идти группе предстояло почти семьдесят километров, как минимум трое суток, обходя опорные пункты противника, минуя дороги, с переправами через реки, по лесам и болотам. И даже выйдя к линии фронта, ещё ничего не означало. Её предстояло преодолеть. Задача для неподготовленных бойцов не из лёгких.
– Вот такая петрушка получается, Петя, – отложив карандаш в сторону, – с собой ты можешь взять надувную лодку, такую же, на которой мы через Сож переправлялись. Но это тридцать кило лишнего веса. Поэтому рекомендую обойтись автомобильными камерами. Каждый понесёт свою. Насосом камеру за две минуты накачать, потом в сетку, амуницию наверх и вперёд. Решать тебе. Далее, сухой паёк на пять дней. Там всё просто: консервы, паштеты, хлебцы, джем, чай и прочее. Не забывайте витамины. Я это в рюкзаки сложу, вместе со спальниками. «Дегтярь» лучше оставь, забери автомат Йонаса. По-хорошему, вы не должны сделать ни одного выстрела, но как подсказывает жизненный опыт, всё может случиться.
– С пулемётом спокойнее.
– Тебе нести. Теперь личная просьба, – я положил на стол кассету с фотоплёнкой. – Как перейдёшь линию фронта, настаивай на встрече с особистом полка или дивизии. Расскажешь про Йонаса, не мог он сам по себе так долго пакостить. Обязательно кто-то с ним был. А там потребуй, чтобы пенал с плёнкой передали майору государственной безопасности Горгонову. Он в пятидесятой армии служит, где-то под Брянском. Вскрыть пенал можно только в фотолаборатории. Следовательно, и уничтожить просто: на солнечном свете плёнка засветится.
– Я передам.
– Особисту не вздумай врать. Если спросят, кто передал, откуда всё это и тому подобное? Расскажешь всё, что видел. Потому, что спрашивать будут всю группу и сверять показания. И ещё, может случиться так, что вас станут преследовать с собаками. Насколько мне известно, специально обученных подразделений в этом районе у немцев сейчас нет, но лучше перестраховаться. Поэтому запоминай простое правило – никогда не оставляй после себя личных вещей. По нужде сходил, закопай за собой. Услышал собачий лай – подсыпай себе под ноги нафталин. Закончился порошок, сойдёт горсть горчицы или табака, наконец, муравьями сапоги разотри. Большие знания – большие печали, но только не в этом случае. Я тебе брошюрку оставлю, личному составу зачитай. Там всё кратенько описано, как чего делать и как себе не навредить. Чтение завершите – всем спать. В восемнадцать часов выдвигаемся на исходную позицию.
Незадолго до полудня появился Дистергефт. С собой он принёс автомобильный номер со штампом полевой почты, пропуск, документы на вольнонаёмного шофёра, почтовую посылку в семь кило весом и, что необычно, продуктовые карточки. Где он мог их отоварить, получив взамен отрезного купона сахар и мармелад – не сообщил. Возможно, где-то существовали склады, но точно не в Хиславичах. Рассказав мне об утренних событиях, Петер Клаусович стал собираться в дорогу. Тут очень важен был внешний вид. Профессор облачился в костюм-тройку, протёр лакированные ботинки и, воспользовавшись зажимом для галстука, очень напоминающим золотой партийный значок, посмотрелся в зеркало. Военных в Германии уважали, а «гражданских» военных побаивались. Часовой на пропускном пункте дважды подумает, просто проверить документы либо обыскать автомобиль с пассажирами. Я решил обратить против самих себя привилегию лётчиков люфтваффе доставлять почтовую корреспонденцию исключительно по воздуху. План состоял в следующем, Клаусович должен был выехать к аэродрому в Шаталово. С его слов, пост охраны стоял в ста шагах от начала взлётного поля, а предыдущий располагался на въезде в село, где только проверяли документы, без всякого досмотра. Машина должна была проследовать до второго поста, не доезжая его, высадить Ивана и возле шлагбаума остановиться. Мотивация поездки была проста: учёного уже видели на аэродроме вместе с Баадером, когда тот грузил ценности в самолёт, а Дистергефт довозил кое-что недостающее. Этим недостающим предметом была небольшая металлическая коробка, упакованная в холщовый мешок с сургучными печатями. На почте посылку не приняли, снова непонятная ситуация с индексом, посему и привёз её сотрудник аппарата Розенберга сюда. Сможете доставить посылку в Берлин вместе со своей почтой с ближайшей оказией, за фляжку французского коньяка (не какого-нибудь брюно из чернослива, которым жуликоватые галлы дурили непрошеных гостей, а самого что ни на есть «настоящего»), – хорошо, а нет – будем искать другие варианты. Захотят вскрыть – нет проблем, только в министерство сообщите, ибо секреты внутри. Посему и ящик несгораемый, на всякий случай. В ребристой как «лимонка» коробке была взрывчатка. Как я её достал, вообще отдельная история. Зять Фирташа давно перестал удивляться моим просьбам, наоборот, даже сам предлагал кое-что и давал ценные советы. Это и был мой скромный вклад в общее дело. Как там мины лягут, точно или нет, никто сказать не сможет, а сундучок, если окажется поближе к самолётам или, того лучше, рядом с офицерской казармой, наверняка принесёт хлопот.
В шестнадцать часов мы выехали из Прилепово. Я за рулём, справа, на пассажирском сиденье Дистергефт, миномётчики на заднем сиденье. Боковые окна зашторены. Там, где у «эмки» запасное колесо, приделан багажник, загибающийся на крышу. На нём закреплены рюкзаки, амуниция, замаскированный миномёт, с торчащей из ствола лопатой и пара канистр для бензина. Канистры пустые, это специально. Профессор попытается купить бензин у механиков. Понятно, что его пошлют подальше, в лучшем случае подскажут, где поискать топливо с более низким октановым числом, но могут и обменять, если без лишних глаз. Во всяком случае, запомнят то, если будет, кому запомнить, что учёный захотел прикупить бензинчика и что-то там переслать.
