В компании у нее есть должность, а есть роль, и второе больше первого. Ее считают человеком супернужным, но не только из-за того, как она справляется со своими основными обязанностями. Марина — муза равновесия. Все, что она держит, она держит ровно. В спорных ситуациях, когда люди разделяются на группировки и обсуждение заходит в тупик, ее слово бывает последним и решающим. Потому что Марина всегда судит с позиции беспощадного и безупречного здравого смысла. Она не склонна к излишней рефлексии, она стопроцентно прагматична, для нее, прямо по Марксу, практика — критерий истины. Ее суждение получается максимально взвешенным.
А если саму Михалеву спросишь, какая роль у нее в команде, она отвечает: «Не знаю. Нормальная роль. Нельзя без меня здесь никак». То есть на самом деле прекрасно знает. Подумала. Взвесила.
Марина стояла у истоков и проходила весь путь андерСоновского детского опыта. Во многом именно она сформулировала важный для компании свод умений и правил, как нужно взаимодействовать с «главным гостем» — с ребенком, которого привели в кафе родители и который в следующий раз сам приведет в кафе родителей.
То было время, когда в соцсетях как раз формировалась атмосфера новой искренности, и то одна, то другая модная блогерша вдруг пускалась в отчаянный каминг-аут: почему мы должны в обязательном порядке любить чужих детей? Родители плохо их воспитывают. Дети кричат и бегают. Мы не обязаны умиляться младенческой живости и распущенности, если эта живость мешает нам есть или спать. Ресторан и самолет были главными сценами, на которых разворачивались драматические встречи дамы и чужого ребенка, и рассказы о детских бесчинствах между рядами кресел или столиками разрывали Сеть.
— Когда открывались наши первые кафе, или даже раньше, когда все придумывалось, — говорит Михалева, — у нас у всех была установка, о которой часто говорила Анастасия. В «АндерСоне» дети, которые бегают вокруг столов, никого раздражать не будут. Мы делаем специальное место — именно для того, чтобы они там бегали.
Должно было пройти время, чтобы мы поняли: дети все же могут раздражать. Даже если у тебя есть свои. Даже если ты работаешь на детей. И нам нужно было придумать собственные установки и законы, чтобы не чувствовать из-за этого свою вину.
Например, что делать с ребенком, который укусил аниматора, если родители не видят в происходящем проблемы?
Или что делать с ребенком, который воюет с тобой целенаправленно? Это недавний опыт: был детский праздник, и детей к нам привели нарядные мамочки. Очень нарядные. Такие по-столичному нарядные. И дочки у них такие же. В общем, день рождения был у одной девочки, а у другой девочки не было дня рождения, она просто в гости пришла. И ее очень сильно беспокоило то, что сегодня все внимание будет обращено не к ней. И девочка потихоньку била аниматора, а потом подходила к маме и говорила, что тот ее ударил. Что делать в такой ситуации?
Мы научились тому, что нужно выстраивать коммуникации отдельно с родителями и отдельно с детьми. В коммуникации с родителями надо понимать, что психологическая установка #детиэтосвятое действительно во многих случаях имеет место, и мы работаем с тем, что есть. Да, родители требовательны к нам. Но это их право. У них потребительская позиция: мы пришли, мы отдыхаем, мы сдали вам ребенка (пусть и должны краем глаза его отслеживать в игровой), а вы с ним делайте что хотите. Но они и есть потребители нашей услуги. В этом и наши бонусы как раз, что родители могут позволить себя так у нас вести.
— Мне кажется, я уже диссертацию могу написать о новой социализации детей, — считает Марина. — Назвать, не знаю, «Поколение „АндерСон“» или «Поколение детей, которые растут в игровых комнатах». Потому это действительно новая общность, со своими особенностями.
В студенческую пору Марина увлекалась вожатской работой.
— У нас в Кемеровской области есть такой педотряд «Товарищ», — говорит она, — и там не тупое вожатство, там все очень осознанно. Мы готовились заранее, были программы, планерки, курсы детской психологии. Вообще у нас в области три кита, три мощных направления детского отдыха: парусная школа, где мы путешествовали на катамаранах и жили в палатках, пейнтбольная школа в Шерегеше и РБС — Республика Беспокойных Сердец. Третий кит самый сильный. РБС — это такая община, специальная смена, куда приезжают школьные активисты со всей области отдыхать и учиться. Интересные спикеры, профориентация, песни, которые пели пятьдесят три года назад, и вся эта артековская и орлятская романтика.
Республика Беспокойных Сердец — один из моих самых любимых проектов в жизни. Там просто офигенные, клевые подростки, которые реально хотят развиваться. Есть дети шахтеров, которым «Евразруда» купила путевки, а есть дети богатых родителей. И все перемешиваются между собой, и у всех меняется отношение друг к другу. Многие шахтерские дети из неблагополучных семей возвращаются туда снова и снова, они меняются в эти летние смены, где с ними адекватно разговаривают, где их слушают и осознанно прорабатывают конфликты. Это очень круто видеть ребенка, который уже третий год приезжает в этот лагерь, растет там как личность и которого самого уже можно представить вожатым.
Собственно говоря, и в игровых комнатах «АндерСона» все дети тоже перемешаны. Дети из очень обеспеченных семей, дети из не очень обеспеченных семей городской интеллигенции, и тут же в комнате целый день аниматоры могут играть с ребенком повара, которой не с кем его оставить. Это полезно, когда уклады, привычки, характеры — все перемешано. Марина Михалева имеет опыт организации детского отдыха как миссии, как педагогического поступка, а теперь она столкнулась с опытом организации детского досуга как услуги. И оказалось, что разницы нет никакой.
Услуга становится своего рода воспитательным феноменом, поскольку «поколение игровых комнат» в них реально воспитывается.
А можно ли определить черты этого поколения? Можно.
По наблюдениям Михалевой, у него есть свои плюсы и минусы.
Основной минус — отсутствие фантазии. Фантазия в основном заемная. Слишком много силы воображения забито в гаджеты, которые приносят с собой дети, начиная с полутора лет.
Основной плюс — бешеная приспособляемость к постоянно меняющимся условиям.
— Перед нами, — говорит Марина, — совсем другой формат социализации детей. По сути, игровая комната — это современный двор, где у тебя есть разновозрастная тусовка. Но во дворе всегда одни и те же дети, а здесь у тебя каждый день разные друзья и новая адаптация к ним.
То есть каждый раз ребенок попадает в новую компанию, где мгновенно нужно встроиться в иерархию. Для будущей командной, офисной работы это, возможно, более чем полезный навык.
Следующий плюс — умение чувствовать себя комфортно в поездках и перемещениях. Детей часто возят, и новая территория их не пугает: «Куда пришел, там уже и дома».
Еще один плюс, по мнению Марины, в том, что современные дети быстрее растут.
— Кафе работают как центры раннего развития: у них плотность получения нового опыта намного больше, чем в свое время была у нас. Сегодня у них курсы мыловарения, завтра роботостанция, послезавтра они идут на кулинарный мастер-класс. У нас такой частоты получения нового не было.
