«Ах вот оно как!» — подумал Пэрри, а затем открыл рот и запел:
Мрачный паромщик, мне внимай!
Я воплощение Зла.
Выбора нет — что скажу, выполняй.
Женщину ту спаси; Вытащи из воды!
С помощью пения Пэрри добился того, чего не смог добиться силой. Оно заворожило Харона так же, как демонов в зале с горящими кострами. Ведь в музыке Пэрри всегда присутствовало волшебство.
Харон медленно повернулся. Затем, подняв шест, стал отгонять плот от берега. Вскоре они подплыли к тому месту, где пыталась удержаться над волнами женщина — теперь его можно было угадать лишь по вырывающимся из воды пузырькам воздуха. Сунув костлявую руку в темную воду, Харон что-то поймал. Вскоре на поверхности показалась задыхающаяся женщина — крепко держа несчастную за запястье, паромщик втащил ее на плот и направился за остальными пассажирами.
С берега зааплодировали. Пэрри все-таки удалось заставить Харона повиноваться!
— С этих пор, Харон, если ты заметишь, что в отчаянии души пытаются переплывать реку сами, подбирай их на свой паром бесплатно, — приказал Пэрри. — Если не будешь этого делать, то лишишься места. Ты понял меня?
Паромщик мрачно кивнул. Отвернувшись от него, Пэрри заметил, что Лила пытается скрыть довольную улыбку. Он понимал — одобрение дьяволицы вызвано вовсе не тем, что ее спутник совершил доброе дело, а тем, что он дал почувствовать свою власть.
Харон стал заполнять плот. Пэрри присел на корточки перед спасенной.
— Как тебя зовут?
— Грэтхен, господин. Благодарю вас за то, что заплатили за меня.
— Я за тебя не платил, а просто приказал, чтобы тебя взяли бесплатно.
Подняв голову, она внимательно взглянула на него:
— Могу ли я узнать, кто вы, господин?
— Я Хозяин Ада.
Ее глаза округлились от ужаса. Затем женщина потеряла сознание. Души грешников в страхе отпрянули от Пэрри, а некоторые даже попадали в воду.
Пэрри вздохнул. Что ж, придется привыкать. Ведь грешные души всегда будут его бояться.
— Я здесь не для того, чтобы наказывать вас, я лишь проверяю порядок, — объявил он всем. — Вы прокляты, но я не собираюсь усугублять ваше положение.
Похоже, ему не очень поверили. Пэрри объяснил это тем, что теперь он еще и Отец лжи. Грешники боялись, что, напрасно вселив в них надежду, он готовит для них еще худшую участь. Однако те, кто свалился в воду, все равно карабкались на плот.
Снова склонившись над женщиной, Пэрри потряс ее за плечо:
— Очнись, я просто не так выразился. Я не сделаю тебе ничего дурного. Что привело тебя сюда?
Несчастная смогла наконец сесть.
— Мой господин, я обманывала и воровала. Знала, что гублю свою душу, но моя семья голодала — надо же было хоть как-то добывать пропитание…
Пэрри вспомнил бедняков из своей родной деревни, которым честность была просто не по карману. Феодализм удерживал их на самом дне жизни.
— А остальные? — спросил Пэрри, оглядываясь по сторонам. — Вам тоже приходилось лгать и изворачиваться, чтобы выжить?
Вокруг согласно закивали головами. Все они оказались жертвами обстоятельств — их прокляли за жизнь, над которой, они, в сущности, были не властны. Едва ли вечное пребывание в Аду являлось для них справедливым наказанием. Но сможет ли он что-нибудь изменить?
Они достигли острова, унылого и голого. Толпившийся там народ, казалось, молча ждал чего-то.
— Что это? — спросил Пэрри у Лилы.
— Лимб — первый круг Ада, — ответила она. — Здесь остаются души некрещеных — без наказания и без вознаграждения.
— Некрещеные? Ты имеешь в виду, что они не христиане?
— Многие — нет, — согласилась Лила. — Другие ничем не опорочили себя при жизни, однако оказались прокляты за неверие.
— Но другие верования тоже нельзя сбрасывать со счетов! — возразил Пэрри.
— Возможно, — согласилась Лила. — Наверное, что-нибудь напутано в записях.
— Придется этим заняться. Кто отвечает за учет грешников?
— Вельзевул, Повелитель Мух, один из предшественников Люцифера.
«Значит, у нее и с ним что-то было», — промелькнуло в голове у Пэрри.
— Надо нам как-нибудь поговорить.
— По-моему, сначала тебе следует утвердиться.
Конечно, следует! Однако Пэрри уже знал, что ему предстоит многое изменить.
— А где же трехголовый пес? Разве он больше не охраняет врата Ада?
— Цербер? Он в третьем круге, вместе с чревоугодниками.
— Что он там делает? Ведь врата Ада не там! И с каких пор чревоугодие карается вечным проклятием? Тогда следовало бы заполнить этот круг всякими господами, епископами и даже папами!
— Они и так там, — подтвердила Лила.
Пэрри решил не спорить.
— Цербера нужно переместить. А кто занимается устройством Ада?
— Асмодей, король чертей.
— Еще одна инкарнация?
— Да.
— Что ж, пойдем дальше.
Они миновали второй круг, где содержались те, кто предавался блуду.
— Неужели их прокляли только за то, что они испытывали вожделение? — удивился Пэрри. — Удавалось ли кому-нибудь хоть раз избежать этого?
— В Рай вообще попадают единицы, — отозвалась Лила.
— Но если столь многие прокляты за свойственные человеку черты, кто тогда считается настоящими злодеями? Убийцы, насильники, предатели?
— Они в следующих кругах, — пояснила дьяволица. — Предатели — в девятом, в одном из внутренних кругов Ада, который подразделен еще на четыре: для тех, кто предавал родственников, Родину, друзей и благодетелей, соответственно.
— По-моему, такое подразделение совершенно излишне. Дальше, наверное, содержатся колдуны!
— Они в восьмом круге, вместе с лицемерами, ворами, кляузниками и совратителями.
— Значит, колдовство равносильно всем этим порокам? — возмутился Пэрри.
— Но оно даже не запрещено законом!
Лила пожала плечами:
— Я бы никогда не совратила тебя, если бы ты не был к этому внутренне готов. Не последнюю роль сыграло именно колдовство.
— Необходимо кое-что пересмотреть! В Аду полно тех, кому здесь совсем не место!
Дьяволица, более искушенная в подобных делах, лишь промолчала. Миновав третий, четвертый и пятый круги, они увидели заключенные там души чревоугодников, скупцов и подверженных гневу. В шестом круге Пэрри и Лила натолкнулись на трех крылатых фурий — отвратительных существ со змеями вместо волос. В седьмом круге путникам встретилась Река Крови — ведь именно здесь, подгоняемые Адскими псами, гарпиями и кентаврами, обитали те, кто «насилье ближнему нанес»
[4]
.
