Ни он сам, ни его люди никогда ни с чем подобным не сталкивались. Едва ли это был простой одичавший зверь. Здесь пахло колдовством, а то, что тварь целенаправленно нападала именно на Аньяри, внушало опасения. Особенно после того, что произошло с ней в лесу. Если рассчитать время, она действительно не смогла бы так быстро дойти от опушки до той дороги, на которой её подобрали работорговцы. Девушку будто перенесли вглубь леса с таким расчётом, чтобы она или заблудилась, или сгинула в болоте. То, что ей удалось добраться до проезжего тракта, стало своего рода везением.
Но и в этом случае её ждала серьёзная опасность. Если бы правитель не успел к торгам, княжну бы продали. Несомненно, он отыскал бы покупателя, но где гарантия, что тот не надругался бы над девушкой раньше, чем её вырвали бы из его рук?
При мысли о том, что такое вполне могло произойти, Эрланд заскрипел зубами. Хорошо ещё, что не в привычках работорговцев портить товар. Девственницы стоят дороже, а для этих людей выгода на первом месте.
Сначала лес и похищение, а теперь внезапное нападение – и то, и другое обращено против Аньяри. Как будто кто-то очень не хотел, чтобы она покинула княжество и уехала с правителем в Лундсфальд. Один немаловажный вопрос – всё это подстраивает её личный враг или его, Эрланда?..
– Я готова, – услышал он, и княжна прошла мимо него, поддерживая подол длинного платья. Такого же унылого и тёмного, как и предыдущее, испорченное кровью убитой твари. Как будто она намеренно старалась закрыться и выглядеть как можно более незаметной. Но Эрланд знал, каково её тело под этим платьем. Его руки помнили волнующие округлости, плавные изгибы фигуры и нежность кожи, к которой так безумно хотелось прикоснуться снова.
Глава 26
Я села в карету, и через некоторое та, покачиваясь, сдвинулась с места.
Дорога продолжалась.
Меня никто не видел, так что я сбросила тесные туфли и с ногами забралась на сиденье, устраиваясь поудобнее. После купания в прохладной воде тело казалось лёгким как пёрышко, кровь бежала быстрее. Или это от того, что делал со мной правитель, когда мы стояли в озере?
Я закусила губу. В ушах звучали его слова. «Я не противен тебе». Невыносимо было слышать их снова и снова. А хуже всего то, что он прав…
Его прикосновения не вызывали гадливости. Желание, отражавшееся в синих глазах, пробуждало во мне не омерзение, как сальные взгляды покупателей рабынь на мой танец, а что-то другое, что волновало и вызывало странные ощущения. Что-то, природу чего я пока не понимала.
Нельзя не признать, что Эрланд красив, но не смазливой и жеманной, а суровой мужественной красотой. Силён. Отважен. А ещё он не позволил работорговцам продать меня и спас мою жизнь, убив чудовище. Теперь я в неоплатном долгу перед ним за это.
Быть может, если бы правитель Лундсфальда появился в моей жизни иначе, к примеру, посватался бы ко мне по всем правилам, был учтив, внимателен, я бы даже могла проникнуться к нему совсем другими чувствами. Много ли нужно неискушённой девушке, чтобы влюбиться? Но он вошёл в мою жизнь как завоеватель; не спрашивая моего согласия, увёз из родного дома; каждый раз, когда ему того хотелось, трогал моё тело так, как только муж может касаться жены. Сделал бесправной рабыней, забрал из княжества без всякой надежды вернуться. И как я должна относиться к нему после такого?..
А ведь есть ещё та изменившая всё ночь, когда Ильма оказалась в его комнате. Не случись этого, отец не отправил бы её в монастырь. Даже если бы он выяснил, что она больше не невинна, всё могло бы решиться по-другому. Ей могли бы найти мужа, за богатое приданое и выгодный шанс стать зятем князя Ив-Лин согласного взять в жёны опороченную девушку. Но столь громкий скандал, что произошёл во дворце, так просто не замять. Пошли бы сплетни. Да и отец не на шутку разозлился, а потому посчитал, что монастырь будет лучшим наказанием для разочаровавшей его старшей дочери.
К тому же теперь у него действительно есть ещё дети и новая возможность воспитать их другими, не такими, как мы с сестрой…
От этой мысли защипало глаза. Самый родной человек, давший мне жизнь, с лёгкостью отказался от меня, расплатившись мною, как звонкой монетой. Что случилось с Ильмой, и вовсе неизвестно. Жива ли она или нет, кто знает… У меня никого не осталось в этом мире.
Есть только чужеземец, который увозит меня в свою холодную страну, приручает, как строптивую кобылку, и требует послушания.
Я обхватила колени руками, уронила на них голову и сама не заметила, как задремала. Когда карета неожиданно остановилась, подпрыгнув перед этим на ухабе и накренившись вбок, я едва не свалилась с сиденья. Туфли куда-то укатились, и пол холодил ступни сквозь ткань чулок, когда я встала на ноги.
Дверца открылась.
– Вы в порядке, госпожа? – заглянул ко мне Люк.
– Что произошло? – спросила я. Да куда же подевалась моя обувь? Не стоило мне так расслабляться!
– Колесо отвалилось. Придётся чинить. Похоже, у нас ещё один привал! – воскликнул мальчишка, широко улыбаясь. Я даже позавидовала ему. Мне бы такую способность всегда и всему радоваться. Но увы, я её безнадёжно утратила. Вместе с детством.
– Это уже Лундсфальд? – поинтересовалась я, выглянув из кареты. Мы снова были в лесу. А впереди высились горы, казалось, задевавшие макушками низкое, затянутое облаками небо.
– Ещё нет, но он уже совсем близко! Вы можете немного отдохнуть, пройтись, только не потеряйтесь снова! Ой, а почему вы босиком? – смутился мой собеседник.
– Сняла туфли, а теперь не могу найти, – призналась я.
– Так вот же они! – Ловкий паренёк юркнул в карету и, пошарив по полу, вскоре продемонстрировал мне одну, а затем другую бархатную туфельку. – Позвольте мне, госпожа…
– Не слишком ли много ты на себя берёшь? – услышала я, и тут перед нами появился Эрланд Завоеватель собственной персоной. Люк громко ойкнул и покраснел до кончиков ушей. – Иди, я сам помогу девушке обуться.
– Что вы делаете? – растерянно спросила я, когда слуга отдал туфли хозяину.
– Разве не видно? Сядь, Аньяри, и позволь мне тебе помочь. Ты поранишь ноги, если выйдешь из кареты босой.
Я села обратно на сиденье, гадая, что случилось с правителем Лундсфальда. Уж не подменили ли его? То просит к нему прикоснуться, то отдаёт приказы, а теперь вот собирается помогать мне надеть обувь, как заправская горничная. А ведь для этого ему придётся встать передо мной на колени! Ох…
Ощутив прикосновение к щиколотке, я вздрогнула. Мужчина провёл вдоль от пятки до поджавшихся пальчиков, отчего стало немного щекотно. Тонкие чулки совсем не мешали чувствовать, какие горячие у него руки. Будоражащее тепло волной пробежало по коже, поднимаясь от ног к низу живота. Сейчас всё моё тело было целомудренно прикрыто одеждой, и всё же отчего-то казалось, будто Эрланд снова проделывает со мной нечто неприличное.
