Его шаги быстро перемещаются ближе. Разряды молний, которые преследовали нас последние несколько дней, теперь грохочут под потолком и бьют в самый низ живота. От стыда и желания мне хочется сжаться до размера трещины на потолке или превратиться в невидимку.
– Неожиданное и непередаваемое зрелище, – поцокав языком, протягивает Доминик.
Его голос звучит очень близко, но я всё ещё не могу оторвать взгляд от потрескавшегося потолка.
– Я думал, кончу, когда увидел тебя и твою руку, сжимающую грудь, – шепчет он, усаживаясь рядом.
Чёрт, пусть он уйдёт! Мне хочется одновременно и разрыдаться от его насмешливого тона, и убить Холта за такую подставу в виде песни.
Дёрнув головой в его сторону, наконец, совладав с собой, впериваю гневный взгляд в его лицо:
– Какого чёрта тебе здесь надо? – не придумав ничего лучшего, бросаюсь в нападение.
Его ухмылка становится ещё самодовольнее.
– Мне? – вскидывает брови. – Ничего не надо. Точнее, было не надо, пока я не вошёл... А теперь, пожалуй, останусь и посмотрю всё шоу с первого ряда. Прошу тебя – продолжай!
Кивает на мои шорты. Его хищный взгляд пожирает то место, где минуту назад была моя рука. А потом смотрит на мою грудь, которая наверняка отчётливо выделяется через тонкую ткань майки. Новый разряд молнии ударяет в пах, и я отворачиваюсь от парня, не в состоянии смотреть ему в глаза.
А Доминик пользуется моей несобранностью и стеснением. Сдвигается чуть ближе и проводит ладонью по рёбрам и груди. И пока свихнувшийся мозг слишком долго посылает команду телу, чтобы я оттолкнула его руку, вскочила с пола и, в конце концов, просто сбежала от парня как минимум на пару миль, Холт хватает меня за шею и, несильно сжав, припечатывает к полу. Его губы мгновенно накрывают мои, а вторая рука проникает под резинку шорт. Я начинаю сопротивляться. Наверное, даже рьяно. Какого чёрта он о себе возомнил?!
Правда, всё моё сопротивление сходит на «нет», когда его умелые пальцы легонько сжимают клитор, а язык в моём рту делает такое...
В общем, такого со мной ещё никогда не было. Полная потеря реальности и грозовое небо со сверкающими молниями под потолком в здании. Сумасшествие! Или галлюцинации!
Чёртова музыка продолжает звучать... Снова и снова, действуя на нервы и вместе с тем разжигая моё желание до состояния абсурда.
Ну же, Райян! Просто оттолкни его! Влепи пощёчину! Наговори гадостей! Только не выставляй себя дурой!
Потому что я однозначно дура, раз снова позволяю ему собой командовать.
Но я всё ещё на полу. Моя голова крепко прижата к нему, а рот с жадностью отвечает на поцелуй Холта. А от движения его пальцев всё тело дрожит и извивается.
Чёрт с ним! Пусть делает всё, что хочет... Это говорит слабая, безвольная девчонка, которая сидит во мне. Она слишком часто появляется в последнее время.
Обвив руки вокруг шеи Доминика, зарываюсь пальцами в волосы на его затылке, ощущая их мягкость. Сама притягиваю парня ближе, а он вдруг перестаёт меня целовать. И покидает мои трусики... Упёршись лбом мне в лоб, глубоко и часто дышит, в то время как моё дыхание застревает где-то в горле. Я смотрю на его губы – они замерли в полуулыбке. А потом – на глаза, в которых вновь притаилась насмешка вперемешку с желанием.
– Всё слишком просто, Райян, – говорит он тихо, словно убаюкивая. – Я так не хочу.
У меня не получается говорить, поэтому я просто смотрю на него вопросительным взглядом.
– Я слишком долго отказываю себе в удовольствие. И тебе не позволю получить его вот таким вот способом. Мы займёмся сексом через два дня, – говорит он так, словно угрожает. – А пока просто держи себя в руках.
Сволочь!
Мои руки сползают с его шеи и упираются в грудь. Я хочу оттолкнуть его, и это удаётся с первого раза, потому что Доминик сам меня отпускает. Порывисто сажусь и, нервно проведя по волосам, убираю их за уши. Преодолевая стыд, пытаюсь смотреть на парня воинственно.
– Твоя самоуверенность не знает границ, – выплёвываю ему в лицо. – С чего ты взял, что я буду тебя слушаться?
– А почему бы нет? – хмыкает Доминик, явно получая удовольствие от всей этой ситуации. Которую сам и подстроил.
– Потому что – нет! Не буду! – отчеканиваю я и быстро поднимаюсь на ноги. Подхожу к подоконнику и вырываю провод от колонок из плеера, отключая, наконец, чёртову песню.
Доминик тоже встаёт. Не приближается ко мне. Просто смотрит своим излюбленным отстранённым взглядом и добавляет с кривой ухмылкой:
– И что ты сделаешь?
Скрестив руки на груди, опираюсь на подоконник. Смотреть отстранённо я не умею, но пытаюсь хотя бы позу сделать расслабленной под стать ему.
– Я вернусь в номер и приму душ. Под тёплыми струями воды буду ласкать себя, точно зная, что меня никто не потревожит. А потом пойду в спальню и там тоже буду ублажать себя... До самого утра! И поверь, в моих фантазиях будет кто угодно, но только не ты!
Да, я знаю, что это глупо и незрело. Так глупо и незрело, что Доминик улыбается ещё шире. Покачав головой, отступает к двери.
– Ты не станешь этого делать, – уверенно заявляет он. – Потому что как бы ни хотела, всё равно будешь представлять меня и только меня. И то, что произошло минуту назад, – он кивает на пол, где мы недавно лежали, – ты тоже теперь будешь помнить. Это не даст тебе сосредоточиться, Райян... И удовольствия ты не получишь!
Он говорит так уверенно, будто на сто процентов знает меня. Своими словами запуская мне в голову огромных мадагаскарских тараканов. И вот уже я действительно думаю о том, что он застукал меня, и как всё это ужасно. Мои щёки вновь заливает краской. Стыд лишает последних крупиц возбуждения. Молнии сходят на «нет», остаются разве что разряды праведного гнева.
Доминик почти выходит в коридор, когда бросает через плечо:
– Раз уж я здесь, то подброшу тебя до отеля… Буду ждать в машине.
Не дожидаясь моего ответа, покидает танцевальную студию, а я, отмерев только через несколько секунд, запоздало кричу ему вслед:
– Да пошёл ты!..
Глава 14. Патрисия?
Доминик
Я, конечно, мог вообразить масштаб раздутого эго семейки Торес, но не настолько же! Сначала ворота в напыщенном дворцовом стиле с устрашающей головой быка в центре. Потом длинная, не меньше четверти мили, мощёная камнем дорога сквозь парк или сад – не знаю, как назвать это место. Следом, мать вашу, фонтан в виде того же быка. И, наконец, сам дворец! Четыре этажа с большими окнами и какими-то узорами на стеклах. Короче, всё вокруг с королевским размахом и, похоже, с полнейшей безвкусицей!
Меня передёргивает. Дважды. Ненавижу богатеев. Мне всегда казалось, что чем больше у человека богатства, тем больше власти. А власть – это всегда безнаказанность. Мой друг Киллиан Шоу – сын крупного бизнесмена и политического деятеля – почти всю жизнь страдал от папаши, его влияния и его власти над обществом и самим Килом. Сейчас его отец в тюрьме, там, где и должен находиться, но до этого мы прошли слишком долгий путь, полный испытаний...
