И что самое ужасное, обернулся… он.
Поискал глазами, слегка морщась, будто мой окрик ударил ему по ушам, и, конечно же, немедленно зацепился за меня взглядом. Глаза его вспыхнули – он явно не ожидал меня здесь увидеть. Мои же стыдливо опустились, словно я опять в чем-то провинилась перед ним. Сердце запрыгало, заколотилось, качая по венам кровь быстрее, перед внутренним зрением возникли картины, от которых стало еще жарче, чем было до сих пор. Лицо мое, без сомнения, уже горело огнем…
– Разрешите пройти, – по-английски протянула эта белобрысая, с которой он сюда приперся.
– Пожалуйста… – пробормотала я, делая шаг в сторону. Была б моя воля, я бы сквозь землю провалилась, не то, что в сторону отошла.
– Благодарю… – женщина надменно кивнула, обогнула меня и уселась за столик позади нас.
В полной растерянности я топталась на месте. И что теперь делать? Садиться обратно? Бежать, прихватив кусок не самого дешевого чизкейка с собой? И так все смотрят! А новые подружки мои так вообще пялятся, как на ненормальную.
– Все в порядке? – произнес над самым ухом бархатный мужской голос, который я вот уже сутки пыталась стереть из своей памяти. Что мне стоило не подпрыгнуть, трудно было передать.
– Более или менее, – буркнула, надеясь, что он не заметит в моем голосе дрожи. – Как ваша голова?
– Более или менее, – в тон мне ответил он, не сводя с меня пристального взгляда. Взгляда, от которого слюна сама по себе начала скапливаться у меня во рту. Очень скоро мне надо будет ее сглотнуть, и желательно сделать это когда я буду подальше от этого гада, потому что это как нельзя лучше покажет ему, как меня всю трясет внутри от волнения. А он не заслуживает моего волнения от слова совсем!
– Что празднуем, девушки? – сжалившись надо мной, Мэйсон перевел взгляд на моих подруг.
Поспешно закрыв рот, Света прочистила горло и ответила.
– Грант получили. Большой. Не хотите разделить с нами чизкейк, профессор? Мы только что заказали.
Соня под столом толкнула ее в бок и зашипела по-русски.
– Ты что, с ума сошла?
– А чо такого?
– Он с дамой, вот чотакова!
– С удовольствием присоединюсь к вам, – Мэйсон кивнул, из вежливости сделав вид, что не заметил их шептания. – Люси! – позвал ту, белобрысую. – Тут мои знакомые студентки. Составим им компанию?
Я помертвела. Он же не серьезно, да?
– Я, пожалуй, пойду, девчонки… – не дожидаясь, пока выяснится, серьезно он или нет, я подхватила сумку и отвернулась, чтобы пойти к выходу. Чизкейка мне, конечно, хотелось, но не до такой степени, чтобы делить его с этим…
– Стоять… – одними губами приказал Мэйсон, почти незаметным движением хватая меня за локоть.
– Отпусти… – прошипела я ему в плечо.
Не замечая нашей борьбы, к столику протиснулась Люси, всем своим довольным видом показывая, что она не прочь покрасоваться кавалером перед какими-то там «студентками». Подвинула бедром девчонок, и уселась так, что если бы мы с профессором захотели сесть, то оба оказались бы прямо перед ней, как на допросе.
Мэйсон перегородил мне дорогу, выразительно указывая на пустое сиденье. Я сверкнула глазами – «И не подумаю!»
Он широко улыбнулся – с таким видом, как будто знал что-то, чего не знала я, и был уверен, что уж это-то точно заставит меня сесть.
– А вообще все это очень вовремя, – сообщил он всем сразу. – Учитывая, что я как раз собирался лично выразить Снежане свое согласие руководить ее диссертацией. А также передать силлабус семинара, который она будет преподавать у меня со следующего семестра. Мы ведь с вами еще не обсуждали ваше участие в деталях, мисс Лукьянова?[1]
***
Я была настолько шокирована, настолько ошарашена тем фактом, что он узнал мою фамилию, что не нашла ничего лучше, как плюхнуться обратно на лавку. Мэйсон тут же пристроился рядом, задвигая меня в угол, к окну – чтоб не сбежала, наверное. И тут же, словно специально, принесли заказ – небольшой круглый тортик, усыпанный голубикой и облитый кроваво-красной глазурью.
Официантка при нас порезала его ровно на шесть кусков, разложила по блюдцам и ушла, приняв еще один заказ на напитки от профессора и его… кем бы белобрысая мадам ему не приходилась.
А ее, тем временем, прорвало на нескончаемую, рассчитанную на всех женщин в округе болтовню.
– Как удивительно, что здесь уже холодно… Да, Рикки? Вот у нас в Л.А. мы в это время еще в маечках ходили и в море купались. Помнишь?
– Угу, – профессор подвинул ко мне мою тарелку. – Ты ешь, ешь, на тебе лица нет.
– Ах как мы купались в океане… – не замечая, что он не слушает, продолжала Люси. – А какой там серфинг? Эх… зачем я сюда перевелась, в этот мрак и сырость!
«Перевелась?» Так это коллега, а не любовница? Я навострила уши.
– Ты сюда перевелась, потому что здесь платят больше, – резонно заметил профессор, отламывая вилкой кусочек торта.
Ковыряясь в своей тарелке, я слушала очень внимательно. «Перевелась» в универ или куда-нибудь еще? Если не в универ, тогда точно любовница – больше нет никакой причины им быть здесь вместе. А может, родственница?
Злая, что мне вообще это интересно, я сунула кусок торта в рот, принявшись интенсивно жевать. Под столом меня тронула ногой Соня.
«Чего?» – метнула я в нее раздраженный взгляд.
Соня красноречиво поиграла бровями, еле заметно мотая головой на Люси. Не совсем понимая, что она имеет в виду, я пожала плечом. Она еще немного поиграла бровями.
– Чего? – прошептала одними губами я, делая страшные глаза.
– Кольцо! – таким же шепотом ответила Соня.
Я скосила глаза. И действительно, на пальце безымянном блондинке, на левой руке, красовалось вполне себе конкретное обручальное кольцо.
Замужем! Она – замужем! Отчего-то этот факт наполним мою душу приятным волнением и теплотой. И тут же сменился еще большей злостью – да что со мной такое?! Какое мне дело до чьего-то кольца?! Дура я, вот ведь дура!
Будто услышав мои истерически-сумбурные мысли, профессор вдруг опомнился, положил поспешно вилку и развел руками.
