Главное, что все возвращается в привычное состояние. Папа работает, я учусь. Мама скоро приедет из больницы.
А я пытаюсь забыть. Вычеркнуть из памяти. И у меня обязательно получилось бы. Если бы он не напомнил о себе.
В один из дней возвращаюсь домой из университета.
— Милана! — слышу требовательный голос отца и, похоже, не совсем трезвый.
Иду к нему в кабинет.
Я права: отец сидит за столом. Перед ним — бутылка виски. Опять?
— Пап, что случилось? — с тревогой спрашиваю я.
— Ну, что, Милана, сделала доброе дело? Я же предупреждал тебя.
Отгоняю пугающие догадки.
— Я был сегодня у Сатоева, — хмуро говорит отец.
Хватаюсь за спинку стула. Кошмар из прошлого опять накрывает меня.
— Зачем? — охрипшим голосом спрашиваю неуверенно.
— Он пригласил. Я подумал, захочет извиниться. Заключить перемирие.
Отец налил виски и залпом выпил.
— А он дал мне двадцать четыре часа, чтобы погасить векселя.
Он тяжело выдыхает.
— Они у него. Понимаешь? — вскидывает на меня осуждающий взгляд. — В столе. Именно там моя дальнейшая судьба. И ваша с мамой тоже. У него в столе.
Закрывает глаза и качает головой.
— Я знал, что так будет. Этот человек ни перед чем не остановится.
Я растерянно смотрю в стену перед собой. Как? Как такое возможно? И отвечаю сама себе: «Ты рассчитывала на что-то другое? Что в его поведении дало тебе повод надеяться? Что?!»
И в моей голове сразу же возникает план.
— Пап, пойдём, — подхожу к отцу, — тебе надо отдохнуть.
Помогаю ему встать и веду в спальню. Укладываю в кровать и он почти сразу же засыпает.
Целую в щеку.
Я должна сделать это.
Отец прав. Это моя вина. Значит и исправлять ошибки тоже мне.
Возвращаюсь в кабинет, открываю сейф и беру оттуда папку и помятый конверт. Прижимаю их к груди, какое-то время просто стою и смотрю в окно. Без мыслей. Без ожиданий. И без надежды.
Вздыхаю и решительно выхожу из квартиры.
Я еду к Дамиру. Пора показать ему документы. Остановить его. Я должна хотя бы попытаться сделать это. У меня есть слабая надежда, что я смогу убедить его. Или…
Нет, об этом лучше не думать.
Такси без проблем пропускают на территорию, стоит мне назвать свое имя. Выхожу. Машина уезжает, а я ударяю рукой в дверь и она открывается. Не закрыто.
Осторожно захожу. Никого. Но он дома. Я знаю. Я чувствую.
И он появляется. Из темного коридора. Выходит ко мне, пугая. На нем лишь спортивные штаны. Невольно скольжу взглядом по открытой взору груди. Иду выше и упираюсь в пристальный взгляд холодных глаз.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает, подходя ко мне. — Что тебе от меня надо?
Он чеканит каждое слово.
Ну, другого обращения я от него и не ожидала.
Сглатываю, откашливаюсь и говорю:
— Я пришла сказать «спасибо».
— Сказала? — чуть ли не рычит он и я вижу, как часто вздымается рельефная грудь. — Проваливай!
— Я должна ещё кое-что сказать те… Вам, — стою на своем я. — Лейла не виновата в том, что с Вами случилось…
— Я не хочу ничего знать, — с этим словами он разворачивается, показывая, что разговор закончен.
Ну, уж нет! Он выслушает меня.
- Я никуда не уйду! — произношу твердо и громко.
Он застывает на месте. Я не вижу его лица, но по сжатым кулакам понимаю, что, наверняка, он злится.
— Не уйду! — повторяю, а сама пугаюсь. — Пока ты… Вы не выслушаешь меня. Лейла…
Он вдруг резко разворачивается и идёт ко мне. Хватает за руки и начинает выталкивать за дверь. И я понимаю, что, если ему это удастся, то я лишусь последнего шанса всё исправить. Объяснить ему. Дать шанс ему и получить шанс нам.
— Уходи! — рычит он.
Я сопротивляюсь, толкаю его, царапаюсь. Но силы не равны. Он почти уже выставляет меня за порог, когда я на автомате бью его носком по коленке.
Дамир стискивает зубы и я даже слышу их скрежет.
Отпускает меня, но лишь для того, чтобы схватить одной рукой за волосы.
— Сука, — шипит. — Не уйдешь? Ты сама этого захотела.
Ногой захлопывает дверь и тащит меня по лестнице наверх. Именно тащит. Потому что я едва успеваю перебирать ногами за ним. Спотыкаюсь и ощущаю болезненное натяжение у корней волос.
Он толкает меня на кровать и нависает надо мной.
— Этого ты хотела? — почти срывается на крик.
Испуганно мотаю головой.
— Каждый раз, когда ты переступаешь порог этого дома, это заканчивается одинаково, — продолжает он. — И ты это знаешь. И все равно приходишь. Опять.
Мне становится страшно.
— Я уйду. Хорошо, — шепчу пересохшими губами.
— Поздно. Теперь я не отпущу тебя.
61. Дамир
Все дни после освобождения я пытаюсь вычеркнуть из памяти последние недели.
То, что было задумано как идеальный план мести, не принесло мне ничего, кроме проблем. Проблем с законом. Проблем с бизнесом и партнёрами. И проблем с собой.
И во всем виновата одна маленькая девка. С голубыми невинными глазами и порочным телом. Тщетно пытаюсь выкинуть ее из башки. Но она словно заноза засела там.
Выйдя из СИЗО, я вгорячах сразу снял наблюдение за ней. Пусть сама разбирается.
Но стоило лечь спать, как в голове всплыли слова Рената.
Участок он, конечно, не получит. Но и Милану отдавать ему на растерзание тоже не мог. Почему? Искал ответ на этот вопрос. И находил. Но не хотел его признавать. Нет.
Она никто. Никто для меня.
Но уступить ее Ренату значит показать свою слабость. Я не могу этого себе позволить.
