Я много думала обо всем, что со мной случилось. И о нем. Наверное, это нормально. Девчонки в группе всегда говорили, что невозможно забыть своего первого мужчину.
У меня им стал Дамир. Обозленный, жестокий и…вызывающий сочувствие. Глупо. Нелепо. Но я почему-то изначально понимала, что что-то его сделало таким. Надломило. Швырнуло на обочину жизни, откуда многие не поднимаются.
Мне всегда было интересно понимать, что руководит людьми в их поступках. У Дамира это была месть.
Когда я услышала их с отцом разговор о каком-то долге, то не могла понять, что все это значит. Было лишь одно предположение, что Дамир — один из кредиторов отца, решивший вот таким образом получить свое. Не деньгами, а мной.
Письмо Лейлы на многое открыло мне глаза. В памяти сразу же всплыли обрывки фраз, брошенные Дамиром: о его матери, о несбывшихся мечтах и о загубленной карьере. И во всем была виновата зависть. А исполнителем стала моя сестра…
Я по-другому взглянула на него. Ведь по сути он очень несчастен. Он причинял мне боль, пытаясь заглушить свою.
Но я помнила и другое. Как он спас меня тогда, вечером после тренировки. А доктор? Была ли это только забота о вещи, которую еще не использовали?
Если бы не он, я сгорела бы тогда, на даче. Стас (в этом я уверена) сделал все, чтобы письмо Лейлы исчезло. И его не остановило даже то, что я была там же.
Первое, что я помнила, очнувшись тогда от ломоты в ребрах, были глаза. Черные. Знакомые глаза, но такие… незнакомые. В них было что-то, что раньше я не замечала. И что я не могла понять.
Сбежав от него в последний раз, я какое-то время боялась выходить из дома. Мне казалось, он следит за мной. Опять схватит и потащит к себе. Чтобы сделать то, от чего я до сих пор краснею. Потому что сама не могу до конца разобраться в своих чувствах и ощущениях.
Мне не с чем сравнивать, как это должно быть. Меня лишь пугает одно: почему боль и обида за причиненное унижение накрывало нечто другое. Нечто, при воспоминании о котором хотелось сильнее сжать ноги, как будто там чего-то не хватало. Все это немного злило меня и вгоняло в краску.
Но мои беспокойства были напрасны — Дамир больше не объявлялся.
Наверняка, у него есть дела поважнее. Я вздохнула с облегчением. С самой собой я как-нибудь разберусь, а вот с ним — это просто невозможно.
Маму, наконец, выписали из больницы. Это был самый счастливый день в моей жизни. Мы долго сидели и просто разговаривали с ней, стараясь не вспоминать прошлое.
Она простила папу. Дала ему шанс. Я видела искренность в глазах отца, когда он просил у нее прощения. Каждый имеет право на прощение. Каждый…
Еще одну радостную новость сообщила мне Вера Александровна, руководитель нашей секции танцев.
Договор аренды остался в силе. Секция не закрывается. Конечно, я догадывалась, кто изменил свое решение на этот счет.
И еще. Спонсоры выделили деньги на поездку в Париж на международный конкурс танцев среди детских коллективов. Мы давно мечтали попасть туда, но финансов на это, конечно же, не было. И вот в этом году это стало вполне возможным.
Мы с Верой Александровной обнялись на радостях и потом еще долго обсуждали вопросы организации поездки. Времени до нее оставалось мало, а надо было решить многое.
73. Милана
Всю следующую неделю я была занята вопросами организации поездки на конкурс. Нужно было оформить слишком много документов, всех собрать, обсудить с родителями. Голова шла кругом. Но это помогло мне отвлечься.
Дамир не появлялся. Хотя, каждый раз выходя на улицу, я оглядывалась, нет ли поблизости знакомой машины. Мне все равно казалось, что я ощущаю чье-то присутствие. Как будто за мной кто-то следил. Но я отгоняла эти мысли и списывала их на свою излишнюю мнительность и перенесенный стресс.
Несколько раз звонил Ренат. Один раз я взяла трубку. Он долго уговаривал меня сходить с ним куда-нибудь. А после того, как я отказалась, сказал, что у него для меня есть сюрприз, который я точно оценю. Но сюрпризов мне и так хватало в жизни. Поэтому я просто попрощалась с ним и на его звонки больше не отвечала.
Следователь по делу о поджоге сменился и на неделе я уже общалась с новым следователем.
Отпечатки пальцев на канистре, обнаруженной в кустах, совпали-таки с отпечатками пальцев Стаса. И мне стало еще страшнее. Теперь сомнений не было — именно он устроил поджог.
Но где он сейчас? Следователь успокоил меня, что его ищут по всей стране, но попросил меня быть аккуратней. Еще спрашивал о причинах, побудивших Стаса пойти на такое.
И я рассказала историю Лейлы и Дамира. Этот следователь проявил к ней больший интерес, чем тот, который занимался делом ранее. Сказал, что попробует найти дело в архиве.
А я опять вспомнила о Дамире.
Что бы не происходило в моей жизни в последнее время, так или иначе было связано с ним. Нити прошлого тянулись в настоящее и все больше и больше запутывались в один большой узел.
Но я отгоняла все мысли о нем. Его не должно быть в моей жизни. И его не стало.
Неделя прошла как один день. Наконец, мы в Париже. Все прошло относительно гладко. За исключением того, что в гостинице, куда нас поселили, не оказалось достаточно свободных номеров. Вера Александровна с девочками заселились в ней, а вот мне пришлось селиться в другой гостинице, через дорогу, примерно в пяти минутах ходьбы. Но это было не страшно.
Голова все равно была сейчас занята конкурсом. Все эти бытовые вопросы ушли на второй план.
Наконец, день конкурса.
Я с тревогой наблюдаю за танцем наших воспитанниц. И вижу, что волнение дает о себе знать: ошибки следуют одна за другой. Ну, ничего, успокаиваю себя. Это же наш первый международный конкурс. Мы и не рассчитывали на победу. Для нас это просто опыт.
Такие же слова я говорю девочкам в раздевалке. У нас все еще будет.
На объявление результатов мы идем для формальности. Для исполнения всех процедур. Прекрасно понимая, что нам рассчитывать не на что.
Но когда важный мужчина в очках произносит название нашего коллектива, при этом упоминая первое место, я не верю своим ушам. Мне показалось. Но радостный девичий гул вокруг меня свидетельствует об обратном.
