- Булат уже большой, - отвечаю я, нажимая на пульт.
Булат - это наш сын. Ему пять. Сейчас он спит в своей комнате наверху, тогда как родителям есть чем заняться в его отсутствие.
Когда я впервые взял Булата на руки, там, в палате роддома, глядя на уставшую, но улыбающуюся Милану, я подумал, что и не жил до этого.
Все, что было важно для меня, просто ушло на второй план. Исчезло. В тот момент этот маленький, пищащий комок в моих руках стал в одночасье самым дорогим. Самым ценным. И самым долгожданным.
Все месяцы, пока Милана была беременной, я думал, какой получится из меня отец.
У меня не было отца. И мне не хватало его и в детстве. И сейчас.
Я знал одно. Для сына я сделаю все. И даже больше.
Сейчас Булату уже пять. Он унаследовал от меня не только внешность, но и любовь к футболу. Он ещё не успел встать на ноги, но уже тогда его любимой игрушкой был футбольный мяч, который подарил ему я на рождение.
Каждый вечер мы играем с ним в футбол во дворе дома. Ещё когда Милана была беременной и я узнал, что у нас будет мальчик, я заказал мини футбольную площадку.
В ожидании, пока он встанет на ноги, я боялся одного. Что сын не полюбит футбол. Не захочет играть.
Я бы, конечно, огорчился. Но принял бы его выбор.
Но Булат оказался моим сыном. Он полюбил футбол. Эта любовь передалась ему с моей кровью.
Глядя на беременную Милану, я порой думал о том, что буду безумно ревновать ее. К сыну. Ведь в ее жизни появится еще один мужчина. Мужчина, который будет забирать ее у меня. И, возможно, даже надолго забирать.
Но, увидев его, я понял, насколько глуп был, думая об этом.
Вышло даже наоборот – я ревновал его к Милане. Мне самому хотелось проводить с ним как можно больше времени.
С работы я спешил домой, чтобы взять его на руки. Почувствовать его тепло. Услышать его голос.
Хорошо, что Милана оказалась мудрее меня. Она не ревновала. Давала мне возможность в полную силу насладиться отцовством.
Булат рос крепким и смышленым мальчиком. Кроме футбола, он еще увлекся и техникой. В свои пять лет мог легко разобрать и даже попробовать собрать какой-нибудь прибор.
Так мне пришлось уже несколько раз менять телефон. И себе, и Милане.
Но я не наказывал его. Ведь он делал это не ради баловства, а из интереса.
Милана порой корила меня за такое воспитание. Говорила, что я слишком мягок с ним. Но я не мог иначе.
Когда он смотрел на меня моими же глазами и обнимал своими теплыми маленькими ручонками, я не мог злиться на него.
А стоило ему сделать удачную обводку мяча и забить мне гол, то я и вовсе забывал обо всем.
И вот сейчас у нашего сына появилась уникальная возможность. Его согласился взять в свой интернат сам Коновалов. Он готовил резерв в ведущие клубы Премьер-Лиги.
У моего сына появился реальный шанс достичь того, чего лишили меня.
Но Милана не разделяла моего восторга. Для нее он был все еще маленьким мальчиком, которого не хотелось отпускать с рук. Нам надо было обговорить этот момент. Сейчас.
- Но мы совсем не будем его видеть, - вздыхает Милана.
- Вовсе нет, - я подхожу к ней, сажусь рядом и обнимаю. На экране уже идут первые кадры фильма. - Он будет ходить как в обычный детский сад. Вечером будет дома. Ну и тренировки по выходным. Ничего экстремального. Давай не будем лишать его шанса.
- Но он ведь может у тебя продолжать тренироваться. И будет у нас на глазах.
- Нет, Милана, это совсем другой уровень. Пусть попробует.
Прижимаю ее к себе и целую.
- Я скучал, - шепчу ей в губы.
Мы не виделись несколько дней. Я уезжал по делам. Иногда такое случается. К счастью, не так часто. Но даже эти редкие командировки до сих пор даются мне тяжело. Ведь я не вижу сына. Не вижу Милану.
Если бы несколько лет назад мне кто-нибудь сказал, что вот та девчонка, которая столкнулась со мной в дверях офиса моего врага, станет той единственной, которая излечит меня и подарит надежду. Изменит меня. Заставит поверить в то, во что я давно отказывался верить. Я бы просто рассмеялся ему в лицо.
Мое сердце тогда давно перестало отвечать на что-то светлое. В нем поселилась боль и темнота.
Но пришла она. Сломала мою защиту. Забрала часть меня. И подарила счастье. Подарила себя. И сына.
Каждый день без нее - это как день, прожитый впустую.
Мы уже столько лет вместе, но желание трахать именно ее никуда не делось. И она все такая же отзывчивая и нежная.
Моя маленькая девочка. Которой я причинил много зла, но которая сумела простить меня. И за это я был ей безмерно благодарен. Мне не попадались такие люди. И я не знал, кого благодарить за нее. За то, что послал мне ее.
Глава 2.
- А что за фильм, Дамир? – спрашивает она, хотя уверен, что этот вопрос интересует ее сейчас меньше всего.
- Какая разница, - провожу рукой по ее волосам. Целую в шею и она откидывает голову назад, открываясь передо мной. – Мы же все равно никогда до конца не досматриваем.
Чувствую, как твердеет член. Порой мне достаточно взгляда на Милану, чтобы почувствовать, как тесно становится в брюках. Но больше всего мне нравится другое. Наши разговоры. О которых знаем только мы с ней. Наши секреты. Вот как сейчас.
- А ты скучала? - спрашиваю я Милану и развожу в сторону полы шелкового халатика.
Она наблюдает за моими руками и молча кивает.
Целую грудь. Всасываю сосок и прохожусь по нему зубами.
Милана тяжело выдыхает.
- Дамир, - пальцами зарывается в мои волосы и прижимает к себе.
Веду языком от соска вверх. По ключицам, тонкой шее. К маленькому ушку.
- Ты уже попробовала мой подарок? - шепчу и пальцами сжимаю грудь.
Ладонью натираю сосок.
- Нет, - выдыхает она.
- Почему?
Моя рука уже у нее на животе. Указательным пальцем вывожу круги на нежной коже.
Она лишь пожимает плечами.
- Хорошо, - улыбаюсь, - попробуем вместе. А что ты делала тогда? В душе баловалась или ручками играла?
Милана смущается. Мы столько лет вместе, а ее все ещё смущают такие разговоры. Но я знаю, что и заводят. Как и меня.
- Ну, шепни мне, чтобы никто не слышал, - я раскрываю ладонь на ее животе и мизинцем скольжу в трусики. Просто провожу под резинкой пока.
Но Милана сразу же отзывается - втягивает живот и сводит плотнее ноги.
Подставляю ей ухо.
