Но есть в Севилье другие легенды, связанные с духом этого города, которые хранятся в севильских семьях уже несколько веков и по-новому открывают странички ее истории.
Множество севильских сказаний связано именно со Страстной неделей – Семана санта. Это самое яркое, выдающееся событие в жизни города, говорят, что нигде Семана санта не проходит с таким размахом и чувством и нет для истинного севильца большей чести, чем пройти вместе со своим братством за фигурой святого своего прихода.
Герой трогательной легенды мальчик по имени Томасин жил с отцом, мать его давно умерла. А дом их находился на улице Vergara, номер 9. Отец был все время занят, он работал на фабрике и, чтобы не оставлять мальчика одного, поручил заботу о нем монахиням монастыря святой Исабели.
Отец Томасина входил в одно из братств, в конфраду Лос Хитанос – цыган, и на Страстную неделю должен был представлять одного из назаретян в общей группе своих собратьев.
Мальчик попросил монахинь сшить и ему наряд назаретянина, он считал дни до Страстной недели и не мог дождаться шествия. Но за неделю до события он упал с высоты, сильно разбился, медицина в то время была не на высоте, и за несколько дней до праздника Томасин умер.
В квартале мальчика очень любили, и все соседи вышли проводить его в последний путь, мальчика одели в костюм назаретянина, о котором он так мечтал.
Страстной четверг выдался теплым, и все члены братства, как всегда, вышли из своей церкви и построились для процессии.
Они пошли по улицам. Когда братство проходило мимо монастыря, из дверей его вышел маленький Томасин, одетый назаретянином. В руках он держал маленький посох, сделанный специально для его фигурки.
Ошеломленные члены братства кинулись к нему, но фигурка растаяла, только маленький посох остался лежать на дороге.
– Не может быть, – сказала настоятельница, – посох был закрыт в одной из келий! – Но в келье посоха не оказалось, именно он лежал на дороге.
Прошло много лет, но до сих пор, когда выстраиваются члены братства в процессию, говорят, что из дверей монастыря выходит маленькая фигурка. Никто не бежит за ней, не мешает, не окликает. Маленькому Томасину дают снова совершить тот путь, о котором он так мечтал!
* * *
Есть в Севилье улица, которая называется Голова короля Дона Педро. Calle de la cabeza del Rey Don Pedro.
В самом широком углу этой улицы, на уровне балконов второго этажа, видна статуя средневекового рыцаря в короне и с накидкой на плечах. Правой рукой он сжимает скипетр, который опирается на плечо, и кладет другую руку на меч на поясе.
Говорят, что это король Дон Педро I де Кастилья, родившийся в Бургосе в 1334-м, но большую часть своей жизни проведший в Севилье и хорошо известный в испанской истории как Педро Жестокий.
Был у короля один недостаток – гремел костями, когда ходил, скрипел он, как будто давили грецкие орехи.
Разные причины называли для той ночной прогулки, когда Педро вышел на севильские улицы, может, на тайное свидание отправился, но встретил некоего дона Гусмана, сторонника передачи трона незаконнорожденному брату короля. Вскипел король, скрестили мечи, и противник был убит. Проснулась в доме напротив старушка, выглянула в окно, сжимая в руке масляную лампаду, и услышала характерный скрип в ночи от походки удалявшегося победителя.
На следующее утро семья Гусманов явилась к королю требовать правосудия и покарания убийц.
– Конечно, – сказал король, – мы обязательно найдем убийцу, и когда его найдут, я помещу его голову на месте преступления.
Привели старуху, которая долго отказывалась назвать виновника. Ни угрозы, ни посулы не могли заставить ее открыть рот.
– И тогда король пообещал старухе, что если она назовет виновного, то ничего с ней не случится. Позвала старуха короля без свидетелей в зал, где висело большое зеркало, и сказала:
Посмотрите в это окно, сеньор, и вы увидите убийцу!
Через несколько дней судебные исполнители поместили в нишу на месте преступления закрытый ящик, в котором, как утверждалось, и находилась голова убийцы.
Прошло восемь лет, был убит Дон Педро, и его незаконнорожденный брат пришел к власти. И тогда семья Гусманов потребовала открыть ящик. Перед изумленными взглядами публики появилась статуя короля.
Вот так вышел Дон Педро из ситуации, а в Севилье до сих пор бытует фраза – «Guarda Pablo que le crujen las choquezuelas» – «Смотри, Пабло, не трещат ли кости», означающая: «не столкнуться бы тебе с кем-то очень могущественным»!
* * *
На гербе Севильи присутствуют загадочные буквы, которые принимают за криптограмму.
Когда-то правил страной король Альфонсо X, прозванный Альфонсо Мудрый, знающий законы, астрономию, математику. Хорошо управлял он Севильей, но не было в казне денег. Подстрекаемый женой, сын короля, принц Санчо, поднял мятеж и завоевал практически все королевство, осталась лишь сама Севилья, где укрылся Дон Альфонсо, и город отказался выдать Альфонсо принцу.
И тогда вдруг сказал принц:
– Я не буду атаковать Севилью, я позволяю королю Альфонсо остаться там и править – и пусть город верно следует за своим королем.
Так родился девиз: буквы «NO», далее изображение перевязанных нитей, олицетворяющее вечную связь, и буквы «DO» (NO MADEJA DO – на севильском диалекте), или «Не оставь меня» – просьба Севильи к своему королю.
* * *
Два слова, с которыми чаще всего ассоциируется Испания, это коррида и фламенко. Хотя скорее это два символа Андалусии, именно здесь самые страстные поклонники корриды – афисьонадос, именно здесь родилось фламенко.
Есть вещи, которые можно принимать или не принимать, есть много любителей боя быков и среди россиян, которые специально подгадывают свой отпуск к сезону коррид и знают в лицо каждого знаменитого матадора, причем многие из них – женщины. Есть люди, которые в ужасе закрывают глаза при одном упоминании об этом зрелище.
У корриды и фламенко есть общее. Это искусство. Страсть. Жизнь и смерть в одном захватывающем спектакле, у которого при любом раскладе не будет хорошего конца.
Коррида – это мужская игра, победа одного самца над другим, поэтому иногда матадоры, совершая положенные фигуры, явно подчеркивают свое мужское преимущество перед быком. Это зрелище, позволяющее женщине признаться, где-то глубоко в душе, что она осталась тем немного кровожадным созданием, ради которого мужчины собирались на турниры, проливали кровь и сражались до последнего вздоха.
Но когда мужчина отыграет свою партию, на сцену выходит женщина. И под рвущие душу аккорды или сухой жесткий ритм ударов ладоней, как бы прекрасно ни танцевал свою партию Хоакин Кортес, это она вдруг распахнет свою душу и сольются ее голос, ее страсть, ее боль и отчаяние и ее радость с музыкой.
И в какой-то момент спектакль выйдет за рамки написанных партий, потому что случится дуэнде, особое состояние, когда все едино: душа, голос, музыка, танец. Чтобы прочувствовать это, надо иметь дуэнде в крови. Неважно, в каком мире мы сейчас живем, это неизменно и незыблемо.
