– И что думаешь насчет будущего? Ты ведь не из тех, у кого талан на майдан
[117]. Сколько осталось сидеть?
– Год и три месяца, Алексей Николаич. Сам смекаю: надо в деревню возвращаться. Хватит, погулял в городе, натешился.
– Ну и правильно. Вернешься – иди к Титусу. Я велю, чтобы дал тебе ссуду на обзаведение. И уж больше не блуди. Хорошо?
– Спасибо, ваше высокородие, храни вас Господь.
Лыков кивнул и удалился. А Переверзев кинулся в дезинфекционную камеру. Вскоре он вышел из нее в компании с Жежелем и Шмулем Ицкиным.
– Ушел, пес? О чем он спрашивал?
– Однако тобой интересовался. Ты, Вавила, поберегись. Лыков просто так не ходит.
– Ясно… – Жежель повернулся к Ицкину и сказал вполголоса: – Пора его окоротить. Ненадолго лягушке хвост…
Глава 16
Измена генерала Таубе
Таубе взял телефонную трубку и произнес:
– Барышня, пожалуйста, семьсот восемьдесят шесть, британское посольство.
В трубке защелкало, и вскоре раздался приятный женский голос:
– Коммутатор посольства Соединенного Королевства. С кем вы желаете говорить?
– С Александром Элиотом.
– Могу я поинтересоваться вашим именем?
– Генерал-майор Виктор Таубе.
– Ждите, ваше превосходительство.
После этого в трубке надолго установилась тишина. Видимо, третий секретарь посольства, а по совместительству представитель секретной службы Его Величества не ожидал звонка от старого знакомого. И теперь размышлял, брать ли ему трубку.
Наконец Виктор Рейнгольдович услышал голос британца.
– Господин Таубе, это действительно вы?
– Да, Александр. Чему вы так удивляетесь?
– Столько лет не виделись, есть отчего удивиться.
– С тысяча восемьсот девяносто восьмого года, с Риги
[118], – напомнил генерал.
– Да, были времена… Но что вам угодно, Виктор?
– Мне угодно с вами встретиться. Приватно и срочно.
Элиот раздумывал недолго.
– Кофейню Мавропуло на Кирочной знаете?
– Да.
– В ней через час. Удобно?
– Да, подходит. Спасибо.
Спустя час разведчики сели друг напротив друга и заказали кофе с бисквитами. Англичанин сказал:
– А вы изменились за прошедшие четырнадцать лет.
– Вы тоже не помолодели, – парировал русский.
– Когда мы с Мак-Мэем узнали, что вы потеряли руку на войне, посочувствовали. Помните Мак-Мэя?
– Помню. Он ведь теперь консул в Гамбурге?
Элиот довольно хохотнул:
– Как у вас говорят? Старый конь борозды не портит? Все-то вы помните, Виктор. – И тут же спросил напрямую: – Что случилось? Из-за чего такая спешная встреча?
– У меня есть старый товарищ Алексей Лыков. Статский советник, служит в Департаменте полиции.
– И что?
– Ваши соотечественники оболгали его и засадили в тюрьму. Я хочу исправить несправедливость.
– Мои соотечественники? Разведка не проводила такую операцию.
По глазам англичанина Виктор Рейнгольдович понял, что тот в курсе истории с Лыковым. И сразу перешел к делу, опустив ненужные подробности.
– Да, Эгнью и Моринг не служат в секретной службе. Тут личные счеты, связанные с бизнесом. Но правительство ведь может повлиять на коммерсантов?
– А зачем это правительству? – ответил вопросом на вопрос Элиот. – У нас в стране не принято, чтобы власти совались в дела бизнеса.
– Коммерсанты законопатили в тюрьму полицейского чиновника, – терпеливо начал объяснять Таубе. – Вроде бы это приватное дело. Но жертву они выбрали неудачно. Лыков пользуется большим авторитетом в Военном министерстве, в том числе в Генеральном штабе и в разведочной службе. Мы, военные, обижены на Британию. Для чего это вам? Скоро война, враг у нас общий. И вы хотите сейчас отойти в сторону? Недальновидно. Я вас прошу не просто так, могу повернуть разговор иначе. Желаете скандал в прессе? В вашей, не в нашей. Про то, как тузы из «Шелл» хозяйничают в России, словно в своей колонии. И ссорят Англию с важным союзником накануне страшной войны. Газетчиков я найду чем взнуздать. Спущу на ваших тори обиженных вигов, мало не покажется. Виги давно ищут скандала.
Элиот задумчиво размешивал сахар в чашке. После долгого молчания он сказал:
– Виктор, я сочувствую вашему другу. Он ведь тоже был тогда в Риге? Но здесь большая политика. «Шелл» финансирует избирательную кампанию правящей партии. Они если не всесильны, то очень влиятельны. Очень! Что я скажу начальству? Что однорукий генерал, оставшийся не у дел, угрожает газетным скандалом? Согласитесь, это никого в Лондоне на напугает.
– Вы забыли про Сухомлинова. Он ходатайствовал за Лыкова перед государем.
Элиот возразил:
– А что толку? Над статским советником сломали шпагу. И теперь он сидит… в Литовском замке, я правильно помню?
– Правильно.
– Ну и о чем я сообщу правительству? Если ваши собственные власти предали достойного человека. Как я попрошу? Какие аргументы предъявлю? Такие вопросы решаются на уровне министров иностранных дел. А тут какой-то статский советник. Вы хоть представляете уровень проблем, которые там затрагиваются? От них зависит судьба мира! Никогда, слышите, никогда наши министры не будут обсуждать такие мелочи, как жизнь Лыкова.
Генерал-майор откатился, поправил боевые порядки и опять перешел в наступление:
– Послушайте, Александр. Мы ведь с вами профессионалисты. Мы особая каста, все наперечет. И вот один из нас просит другого об одолжении. Какие там министры? Тьфу на них. Эти временщики приходят и уходят. А мы в этом ремесле пожизненно. Я обращаюсь к вам с личной просьбой. Это что-то значит? Мы не виделись четырнадцать лет. Завтра, быть может, и вы меня попросите об одолжении.
Англичанин опять уткнулся в чашку:
– Я никогда не занимался азиатскими делами. Даже не знаю, о чем вас просить, ежели что…
Таубе поморщился.
– Зачем врать? В тысяча девятьсот четвертом году вы участвовали в военной экспедиции в Тибет под началом Янгхазбенда. И даже были легко ранены в руку при штурме дзонга
[119] Гьяндзе. А в шестом году? Вы четыре месяца провели в Кашгаре. Собирали там гербарий?
