Азвестопуло сразу предупредил шефа:
– Все, больше никаких прогулок без охраны.
– Думаешь, Сарданапал захочет отомстить? Крайне маловероятно. Ему надо бежать из города, а не охотиться за мной.
– И все-таки я вам запрещаю.
– Для этого стань сначала директором департамента.
Однако Алексей Николаевич на всякий случай послушался своего помощника и перестал выходить из замка. Теперь для бесед финаги
[141] ездили к нему.
Обрадованный всем произошедшим, Огарков вцепился в соседа, как клещ. Графоман понимал, что скоро они расстанутся, и торопился вытащить из сыщика побольше рассказов о его опасной службе. Николай Викторович завел гроссбух и заносил в него подробности прежних дел Лыкова. Сам он чувствовал себя все увереннее. Рассказы выходили из-под пера помощника пристава еженедельно. И так же еженедельно появлялись в «подвале» «Нового времени». Странным образом читателям нравились его поделки. Подписчики газеты оказались невзыскательны. Огарков-Факелов слышал, что «Новое время» просматривает государь, и тешил себя надеждой, что Его Величество не пропускает приключений сыщика N…
Тем временем комитет по спасению Лыкова приступил к последней стадии операции. Шеф Восьмого делопроизводства Лебедев вместе с чиновником особых поручений Азвестопуло явились к Белецкому.
Лебедев пожаловался:
– Степан Петрович, надо вытаскивать Алексея Николаевича. Всем уже ясно, что его оболгали. А следователь Устарговский тянет время, не хочет вызывать на доследование настоящих убийц.
– Дригу с Кайзеровым? – тут же вспомнил директор.
– Точно так. Все три сокамерника, как вы помните, отказались от своих показаний. Нужно возобновить дело в свете открывшихся обстоятельств. Убийцы получили каторгу, причем за другие грехи, и вот-вот уедут в Сибирь. Чего этот дурак тянет кота за хвост? Из Нерчинска вызывать бандитов будет много дольше.
– А Лыкову каждый лишний день в кутузке как нож острый, – вставил Сергей.
– Понимаю и согласен с вами, – кивнул Белецкий и крикнул: – Эй!
Вошел секретарь.
– Немедленно соедините меня в телефон с прокурором Судебной палаты Корсаком.
Через минуту аппарат на столе тренькнул. Директор взял трубку и сказал:
– Владимир Евстафьевич, здесь Белецкий. Вы читали акт дознания Филиппова о деле Лыкова? Читали, ага… И даже распорядились открыть предварительное следствие? Очень хорошо. А почему же тогда Устарговский до сих пор не допросил лжесвидетелей? Не скоро сказка сказывается? Загруженность большая? Так-так. А по-моему, надо уметь исправлять свои ошибки. Упрятали заслуженного человека в тюрьму, а теперь у вас большая загруженность…
Корсак стал что-то говорить в ответ. Белецкий слушал молча, потом оборвал прокурора:
– Лыков – лучший уголовный сыщик департамента, мне его тут крайне не хватает. Нужен такой позарез, понятно? Все мы знали, что он не виновен, и были на его стороне. Теперь доказательства вам представлены, а вы и ваши следователи занимаетесь саботажем. Повторить?
Корсак опять заговорил, но директор Департамента полиции вновь его перебил:
– Требую немедленно ускорить предварительное следствие. С этой целью допросить не только лжесвидетелей, которые сидят в Казанской части, но и непосредственных убийц. Их фамилии Кайзеров и Дрига. Вы запишите, запишите… Эта пара негодяев уже получила каторгу и тронулась в путь. Сейчас они в Москве, в пересыльном корпусе Бутырки. Ваш Устарговский, видимо, хочет дождаться, пока они доберутся до Читы, и лишь тогда вызвать их в столицу. Чтобы ребята покатались взад-вперед, а Лыков эти недели или даже месяцы продолжал сидеть в каземате. Так, что ли? Надо в конце концов и совесть иметь, ваше превосходительство!
И резко бросил трубку на рычаги.
– Как я его?
– Подходяще, – ответили подчиненные.
– Надеюсь, это даст результат. Держите меня в курсе дела.
Лебедев с Азвестопуло ушли, однако вечером коллежский асессор вновь явился в кабинет Белецкого.
– Докладываю: результат есть, но незначительный. Гадина Устарговский подписал распоряжение о вызове каторжных на допрос. Но хочет послать его обычной почтой, ни шатко ни валко. А из Москвы эти двое вот-вот отправятся на восток… Надо перехватить их в Бутырке.
– А как? – поинтересовался директор.
– Разрешите, я сам съезжу туда и привезу сволочей. За двое суток обернусь.
– Как же вы это сделаете, Сергей Манолович? Наш департамент не имеет к следствию никакого отношения. Вам просто не выдадут арестованных.
– Если Хрулев распорядится, то выдадут.
– А для чего это Степану Степановичу?
– Как для чего? Алексей Николаевич такую махинацию раскрыл в его якобы образцовой тюрьме. ГТУ теперь должно Лыкову по гроб жизни. Пусть ударят пальцем о палец.
– Но у вас нет распоряжения следователя.
– Есть. – Азвестопуло вынул из кармана бумагу, показал и убрал обратно. – Я забрал из канцелярии палаты.
Белецкий начал что-то подозревать. Он внимательно посмотрел коллежскому асессору в глаза и тихо спросил:
– А вы их точно довезете?
– Одного – точно, – так же вполголоса ответил тот.
– Для возобновления, полагаете, будет достаточно?
– Вполне.
Действительный статский советник надолго задумался. Он ходил по кабинету, смотрел в окно на ночную Фонтанку, трепал себя за бороду. Потом крикнул:
– Эй!
Повторилась история с секретарем, только теперь Белецкий приказал соединить его с начальником Главного тюремного управления.
Когда Хрулев взял трубку, Степан Петрович описал ситуацию. Следователи Окружного суда, которые упекли Лыкова в тюрьму, отлынивают. Открывшиеся в деле обстоятельства позволяют требовать возобновления следствия. Очень важны показания Кайзерова и Дриги, которые и есть настоящие убийцы Мохова. А вовсе не Алексей Николаич! С трудом Белецкому сегодня удалось заставить Корсака, чтобы он толкнул подчиненных. Понятно, не хочется им признавать свои ошибки… Распоряжение выдано, но убийцы уже в московской пересылке и вот-вот отправятся отбывать каторгу в Сибирь. Тогда вызов их на допрос в Петербург затянется. И Лыкову придется сидеть еще долго из-за нерасторопности прокурорских.
Хрулев сказал, что он весьма желает ускорить оправдание сыщика, но как? Послать в Москву его помощника, ответил Белецкий. Коллежский асессор Азвестопуло привезет негодяев за сорок восемь часов. Нужно лишь отношение за вашей подписью на имя смотрителя пересыльной тюрьмы. Пусть Сергею Маноловичу выдадут арестантов по распоряжению судебного следователя; бумага у него на руках.
