– Какой проблемы? – настроение у Бинка было неважное.
Она снова взглянула прямо в его глаза, чуть не уставившись.
– Я должна произнести это вслух?
Бинк обнаружил, что краснеет. Очевидно, что ее проблемой была ее внешность. Фанчен была молода, но она была не просто некрасива или непривлекательна, а уродлива – живое доказательство, что юность и здоровье не обязательно равнозначны красоте. Никакая одежда, никакая косметика почти не могли помочь ей, лишь магия могла что-то сделать. Это делало ее уход из Ксанфа бессмысленным. Может быть, ее суждения так же деформированы, как и ее тело.
Вынужденный из вежливости сменить тему беседы, Бинк сосредоточился на другом вопросе.
– Но в Мандении нет магии!
– Вот именно.
Снова логика его споткнулась. С Фанчен было так же трудно говорить, как и смотреть на нее.
– Ты имеешь в виду, магия делает тебя... такой, какая ты есть? – что за чудеса такта он демонстрирует!
Но она не стала упрекать его за отсутствие вежливости.
– Да, более или менее.
– Почему Волшебник Хамфри не заставил тебя отработать свой гонорар?
– Он не смог вынести моего вида.
Хуже и хуже.
– Э... а что за вторая причина?
– Сейчас я тебе этого не скажу.
Это было понятно. Она сказала, что он не поверит ее причинам, а он поверил первой, поэтому она решила не называть ему вторую. Типичная женская логика.
– Что ж, нам, видно, придется вместе быть пленниками, – сказал Бинк, вновь оглядывая яму. Она оставалась столь же мрачной, что и прежде. – Как ты думаешь, нас собираются кормить?
– Определенно, – сказала Фанчен. – Трент придет и станет дразнить нас водой и хлебом, спрашивая, кто хочет дать ему информацию. Тот будет накормлен. Чем больше пройдет времени, тем труднее будет отказать ему.
– Ты все хорошо понимаешь.
– Я довольно умна, – ответила она. – Справедливо будет сказать, что я настолько же умна, насколько уродлива.
Да, действительно.
– Достаточно ли ты умна, чтобы сказать, как нам отсюда выбраться?
– Нет, я не думаю, что побег возможен, – ответила она, кивая головой в решительном «да».
– О, – сказал Бинк растеряно. Слова ее говорили «нет», а жесты «да». Не сумасшедшая ли она? Нет, она знала, что охрана их подслушивает, хотя их и не было видно. Поэтому им она посылала одно сообщение, а Бинку – другое. Это означало, что она уже сообразила, как удрать.
Уже наступил полдень. Луч солнечного света проник сквозь решетку, пройдя мимо крыши. Что совсем неплохо, подумал Бинк, здесь было невыносимо сыро, если бы сюда никогда не попадало солнце.
К решетке подошел Трент.
– Думаю, вы двое уже познакомились, – доброжелательно сказал он. – Вы проголодались?
– Начинается, – пробормотала Фанчен.
– Я приношу извинения за неудобства вашего жилья, – продолжал Трент, присаживаясь на корточки с таким видом, будто принимал их в своем кабинете. – Если вы дадите слово не покидать расположение лагеря или вмешиваться в нашу деятельность каким-нибудь образом, я смогу предоставить для вас комфортабельную палатку.
– Начинается подкуп, – сказала Фанчен Бинку. – Как только ты начинаешь принимать услуги, ты становишься обязанным. Не соглашайся.
В ее словах было много смысла.
– Не согласны, – ответил Бинк.
– Видите ли, – невозмутимо продолжал Трент, – если бы вы жили в палатке и попытались бы бежать, моя стража пустила бы в вас стрелы... а мне не хочется, чтобы это случилось. Для вас это будет крайне неудобно и поставит под угрозу мой источник информации. Поэтому жизненно важно, чтобы я сдержал вас тем или иным способом. Словом или запорами, как в данном случае. Эта яма обладает одним достоинством – она надежна.
– Ты мог бы отпустить нас, – сказал Бинк, – поскольку все равно не получишь от нас никаких сведений.
Если эти слова и не понравились Злому Волшебнику, то он ничем не показал этого.
– Здесь хлеб и вино, – Трент опустил на веревке пакет.
Ни Бинк, ни Фанчен не потянулись к нему, хотя Бинк и ощутил внезапно голод и жажду. Запахи еды соблазнительно поплыли по яме. Видимо, в пакете была вкусная еда.
– Пожалуйста, возьмите его, – произнес Трент. – Уверяю вас, еда не отравлена. Я хочу, чтобы вы оба были в добром здравии.
– Для того момента, когда ты обратишь нас в жаб? – громко спросил Бинк. Что ему было терять на самом-то деле?
– Нет, боюсь, что вы догадались о моем блефе. Жабы не могут говорить разумно... а мне важно, чтобы вы могли говорить.
Возможно ли, чтобы Злой Волшебник растерял свой талант за время ссылки в Мандению? Бинк почувствовал себя лучше.
Пакет опустился на солому. Фанчен пожала плечами и, присев на корточки, развязала его. Так и есть – вино и хлеб.
– Может быть, один из нас поест сейчас, – сказала она. – Если ничего не случится, то через некоторое время поест второй.
– Леди – первая, – проговорил Бинк. Если еда отравлена и она шпионка, то она к ней не прикоснется.
– Благодарю, – она разломила хлеб пополам. – Выбирай.
– Ты ешь этот, – ответил Бинк, показывая.
– Очень трогательно, – сказал сверху Трент. – Вы не доверяете ни мне, ни друг другу. Но, в самом деле, это напрасно. Если бы я хотел отравить кого-либо из вас, я просто налил бы яд вам на головы.
Фанчен откусила хлеб.
– Очень вкусно, – сказала она. Открыв вино, она сделала глоток. – Вино тоже.
Но Бинк оставался подозрительным. Он решил подождать.
– Я думал, как с вами поступить, – произнес Трент. – Фанчен, я буду с вами откровенен. Я могу преобразовать тебя в любую другую жизненную форму, даже другое человеческое существо, – он пристально взглянул на нее. – Тебе хотелось бы быть красивой?
Эге... Если Фанчен не шпионка, для нее это соблазнительное предложение. Уродина превращается в красавицу.
– Уходи прочь, – ответила Фанчен Тренту, – прежде, чем я швырну в тебя комок грязи, – но тут она вспомнила еще кое о чем. – Если ты действительно собираешься держать нас здесь, дай нам, по крайней мере, какие-нибудь санитарные принадлежности. Корзину и занавеску. Если бы у меня был прелестный зад, я бы не возражала против отсутствия неудобств, но в данном случае я предпочитаю быть скромной.
– Выражено убедительно, – ответил Трент. Он махнул рукой и охрана принесла вышеназванные предметы, опустив их через отверстие в решетке. Фанчен поставила горшок в одном углу и, вытащив шпильки из своих спутанных волос, приколола ткань к двум стенкам ямы, чтобы образовался треугольный закуток. Бинк не совсем понимал, почему девушка с такой внешностью проявляет подобную скромность, никто явно не собирался глазеть на ее обнаженную плоть, какой бы круглой она ни была. Если только она и в самом деле не была очень уж щепетильна. Хорошенькая девушка могла выразить шок и негодование, если кто-нибудь видел ее обнаженное тело, но про себя была бы польщена, если бы реакция была положительной. Фанчен таких претензий иметь не могла.
