Передразнивать поэта, повторяя его голос, я не стал. Зачем. Нас в Академии иначе учат излагать мысли. Чётко, внятно и с хорошей дикцией. Именно так я и начал:
Графы и графини!
Раз нет вина в графине,
Стихов стихия стихнет.
Строка родится, стих нет.
[3]
– Э-э, что это? – промямлил шатен, нарушая продолжительную гнетущую тишину после моего выступления.
– Экспромт, бурлеск, игра слов. Можете назвать, как хотите. В поэзии я ни разу не специалист, – с улыбкой взглянул я на шатена, всем своим видом выражая уверенность, которой у меня не было.
Неужели, провал и всё плохо? Надо же было так опозориться!
– Гениально, граф! – как-то слишком легко потеснила шатена та новенькая рослая девушка, которая меня с первого взгляда не впечатлила, – Господа, это гениально!
Она захлопала в ладоши, а затем её неуверенно поддержали остальные.
– Бурлеск в кабаре показывают, – услышал я голос шатена.
– Бурлеск – это вид комической поэзии эпохи Возрождения, неуч, – отбрила его почитательница моего таланта, – Граф, не откажите в любезности записать мне в альбом ваш экспромт.
– И мне.
– И мне тоже, – подхватили её просьбу остальные девушки.
Я другими глазами посмотрел на рослую пышку.
Бывает же в женщинах внутренняя красота, которую не сразу разглядишь…
– Гхм, Олег Игоревич, мы с генерал-майором Каргальским вас ждём не дождёмся, чтобы о важных делах переговорить, а вы тут барышень стихами развлекаете, – услышал я голос князя, стоящего у открытых дверей в наш зал.
Надо же, не заметил я князя. Даже сказать не могу, в какой момент он появился и как давно наблюдает за нами.
– Прошу извинить, господа, дела. Приятно было с вами пообщаться, – обратился я к молодёжной компании, разводя руками и всем своим видом выражая глубокое сожаление, – Признаюсь, хотел всего лишь пошутить, удивив вас каламбуром, но не смею спорить с Его Сиятельством. Раз он сказал, что это стихи, значит это были стихи. И кстати, в помощь нашему талантливому другу могу подсказать, что рифма «свобода – бойкота» на мой взгляд не слишком удачна, я бы заменил её на «свобода – спустя три года», а то и ещё на что-нибудь попроще, например «ссылка – могилка», а уж «раб – сатрап»…
– На «зиндан – Магадан», – послышался голос Гончарова, как оказалось, обладающего не только отменным слухом, но и исключительно тонким чувством истинной поэзии.
Почуяв в воздухе крайне подозрительный запах, который пошёл от обладателя жёлтой блузы, я максимально быстро откланялся и скоренько выскочил из зала, догоняя князя.
– Сынишка друга моего. Совсем на поэзии и волтерьянстве свихнулся. И отцу расстройство одно, и моего сына с пути сбивает постоянно. Вот что с ним делать, ума не приложу, – пожаловался мне Гончаров, пока мы с ним возвращались обратно к гостям.
– Женить, – тут же нашёлся я с ответом, – Там и девица есть подходящая. Графиня Валуева, по-моему, – чуть замялся я, так как не был точно уверен, правильно ли я запомнил фамилию крепкой рослой девушки, – Как я успел заметить, она лучше всех поэзию понимает.
– И рука у неё тяжёлая, – задумчиво добавил в воздух Гончаров, немного сбиваясь с шага и мечтательно улыбаясь.
Поездка в Камышин одними разговорами не закончилась.
Два дня я провёл на заводе безвылазно.
Изначально я просто предполагал оставить в Камышине Усольцева с Силычем, чтобы они вместе попробовали присобачить нашу приспособу к новому дизелю, но разговор с князем Гончаровым меня зацепил за живое.
Вопрос о существовании магии и повышении её значимости надо решать быстро. Развитие техники идёт семимильными шагами, а магия застыла, словно верблюд, по брюхо увязший в песке. Вроде бы живой и шевелится, а сам ни с места.
Мы с собой привезли две «ракушки». Если не вдаваться в технические подробности, то это упрощённые магические воздуходувки, вроде тех же двигателей, что стоят у меня на дирижабле, только они в разы меньше и проще. «Ракушкой» мы свой артефакт прозвали из-за того, что труба нагнетателя, длиной в метр с лишним, у нас для компактности свёрнута в спираль.
Идею с принудительным наддувом воздуха мы спёрли у предков. При нашем оборудовании повторить турбину крайне сложно, оттого мы и решили заменить её на простенький артефакт, питающийся от избыточного тепла мотора.
Густавсон проверил расчёты, и уверенно утверждал, что давления от наших «ракушек» двигателям должно хватить с избытком, а что окажется лишним, будет сброшено через предохранительный клапан.
Казалось бы, как простенькая «ракушка» может повлиять на сложные внутриполитические процессы в стране?
Да запросто.
Наша Новая Эпоха задыхается без надёжных моторов нормальной мощности.
Они нужны всем. Авиации, армии, флоту, дирижаблям, автомобилям и тем же тракторам.
Теоретически, при нынешнем уровне техники и технологий, турбину для двигателя можно изготовить. Но дорогую и ненадёжную. Десятки тысяч оборотов – это не шутки.
А в нашей «ракушке» ломаться попросту нечему, и сама она крайне проста, оттого и цена при массовом производстве на неё будет в разы ниже, чем у её механического аналога.
Пока под вопросом стоимость ПТП (Плёночный Термомагический Преобразователь), который нам поставляют в порядке эксперимента, но судя по всему его цена также окажется вполне приемлемой.
А дальше начнётся ещё один виток торжества маготехники, так как теоретически магия способна полностью заменить собой электричество, а в магических артефактах почти нечему ломаться. По крайней мере, вспоминая устройство своего автомобиля, я не увидел в нём ни одной электрической детали, которую мы не можем заменить магическим артефактом. Более того, мы не будем отбирать часть мощности двигателя на тот же генератор.
– Двести десять сил уверенно, – оттирая ветошью руки от масла, доложил мне Силыч на третий день испытаний.
– А было сто пятьдесят? – спросил из-за моей спины генерал-майор Каргальский, увязавшийся за мной ещё при входе в цех.
– У этого сто сорок пять, а у того сто пятьдесят две, – уточнил Силыч, к слову сказать, никакого пиетета перед Каргальским не испытывающий.
С виду они ровесники. Оба доки в своём деле. Так что сошлись характерами, наплевав на условности и чины.
Наблюдал я как-то раз со стороны, как они спорили. Слов из-за шума испытываемых моторов не услышал, но жестикуляция у обоих была на уровне. Такое друг другу показывали, что мне резко расхотелось к ним приближаться, и я поторопился скрыться в комнате, где работал техномаг.
Усольцев мудрил с насосом подачи топлива, поглядывая на приборы, а в промежутках между испытаниями насоса устанавливал энерговоды для артефакта, работающего на охлаждение воздуха.
