Всё-таки князем быть хорошо. Это я понял, когда увидел, какое движение образовалось в столице по поводу МОЕЙ свадьбы.
По сути, что я, что князь Гончаров – люди приезжие. В столице бываем наездами, о чём, впрочем, не сильно сожалеем. Ах, да. Князь Гончаров, как-то само собой у меня в роли то ли шафера оказался, а то и посаженного отца. Разницы я не уяснил, а спрашивать показалось неудобно. Итак из-за меня у него сплошные хлопоты. Хотя ему, вроде, всё нравится. Доволен, как слон.
Короче, он у меня один из немногих гостей, которых я сам пригласил на свадьбу вместе с его семьёй. В дружках Шувалов с Артемьевым, украшенные по этому поводу красными лентами. Если сюда добавить ещё тётушку, то на этом список приглашённых мной гостей заканчивается.
С друзьями мы пообедали в ресторане, и лишь потом поехали в особняк князя Гончарова. Оказывается есть у него такой в столице, впрочем, как и у всех приличных князей.
Может даже и вовсе у всех князей есть столичные особняки, кроме одного.
Мда-а, меня терзают смутные сомнения, что с особняком что-то придётся решать, и как бы не в ближайшее время.
После общего кофе у Гончарова, пошли рассаживаться по машинам, и наконец-то наш кортеж двинулся в сторону дворца.
– Никогда ещё в столице так людно не было, – заметил Шувалов, когда мы тащились по переполненным улицам.
Действительно, народа много собралось. Если бы не солдаты, вставшие живой цепью по обе стороны дороги, то до дворца нам доехать удалось бы не скоро, если вообще бы удалось.
При входе во дворец я был на редкость серьёзен и сосредоточен. Если свадьба для невесты день волнительный, то для жениха он крайне ответственный. И напрасно девушки считают, что жених просто веселится. Переживает он и нервничает не меньше, чем невеста. Просто вида не подаёт, держа все эмоции при себе.
В первом же зале мою серьёзность как рукой сняло. Встретили нашу жениховскую делегацию дивы восточные. Восточный танец под бубны и заунывные дудочки. Около десятка красавиц, среди которых трое или четверо действительно танцуют профессионально. Зато за развевающимися шлейфами полупрозрачных одеяний наблюдаются очень даже соблазнительные фигурки. А под темненькими подобиями чадры мной замечена пара знакомых мордашек. Лопухина со Второвой развлекаются, если не ошибаюсь.
Ага, это вроде, как испытание, и я должен пройти сквозь танцовщиц с бесстрастным лицом, а то… А то что? Оказывается, иначе я штраф буду платить!
Вам надобны штрафы? Их есть у меня… Позади нашей процессии трое слуг тащат шампанское и мешок с конфетами.
Загребущими лапами выхватываю узнанных девчонок и смачно целую одну и другую. Потом хлопает открываемое шампанское и пока танцовщицы его пьют, мы с парнями щедро оделяем всех конфетами, засовывая их под скромное одеяние. Такой пакости от нас не ожидают, и весь танцевальный коллектив с визгом убегает из зала, под наши усмешки и заливистый хохот Гончарова.
Идём дальше.
На лестнице разложены таблички.
Тех ступеней, где указана неподобающая причина свадьбы, я не должен касаться.
Пропускаю самые подленькие, вроде тех, где написано «По принуждению родителей», а себе выбираю «По любви», «Скучно одному спать» и «Некому убираться в доме». Последнюю находку мои друзья встречают хохотом. Видимо всем хочется посмотреть, как княжны по дому с вениками и швабрами кинутся чистоту наводить. Да уж, я бы тоже не отказался посмотреть, но настаивать не буду. А то и для меня дела могут найтись. Скажем так, не самые мной любимые.
В следующем зале у меня должна состояться битва. Злобное чудище охраняет невест, не желая никому их уступить.
– С чудовищем ведите себя крайне аккуратно, – шепчет мне на ухо церемониймейстер, помогая слугам обряжать меня в бутафорскую броню.
– Да ладно, ладно, – успокаиваю я представительного вельможу, – Что я ему картонным мечом-то сделаю.
Меч не совсем картонный, скорее он из сухой липы сооружён, и блестящей фольгой обклеен. Но лёгкий. Тресни таким кого со всей дури по башке, так и синяк вряд ли останется. Чего беспокоиться то…
Чудище обло, озорно, огромно – это не про нас.
Наше чудовище больше всего похоже на здоровенного плюшевого медведя со странным рогатым шлёмом на голове и большой дубиной в лапах. Кстати, крутит оно эту дубину шустро и лёгкой победы у меня не предвидится.
Так и вышло. Сражение растянулось минуты на две.
Я отважно бросался в атаку. Героически получал по башке дубиной, к счастью оказавшейся обшитой чем-то мягким, вроде поролона, и пытался понять, какую тактику тут можно применить для победы. Моим мечом из той шкуры, в которую закутано чудище, можно только пыль выбивать, а об шлем и вовсе можно меч сломать, больно уж массивно смотрится этот головной убор. Да ещё и рога там мощные, и наверняка твёрдые.
Очередной пропущенный удар по голове отлично подействовал на скорость принятия решений. Отбросив меч, я прошёл в ноги, и словно борец, опрокинул чудище наземь, в последний миг успев запрыгнуть на него сверху. Оплеуха под левый рог, шлём слетает и…
– Упс-с… Извините, Ваше Величество, – пробормотал я, неловко слезая с поверженного чуди… Императора.
– Не убивай меня, добрый молодец. Я тебе ещё пригожусь, – громко проговорил государь, давясь со смеху.
– К невестам отвезёшь? – принял я героическую позу, входя в роль.
– Сам дойдёшь, не маленький, – проворчал государь, поднимаясь и пробуя отряхнуться.
– Не очень-то и хотелось, – проворчал я, скептически глянув на одетую на нём шкуру, – Ещё на блохастом чудище я не катался.
– Но, но. Не сметь оскорблять персональный охотничий тулуп моего Величества, – заржал государь в голос.
В таком виде мы и ввалились в следующий зал. Я, в болтающейся на одном плече кирасе, оттого, что на втором завязки порвались, и Император, в вывернутом наизнанку тулупе и сапогах, сверкающих начищенными носками.
Хм-м. Мельком увидел я своё отражение в одном из настенных зеркал. Красавчик!
Кираса болтается вкривь. Волосы всклокочены. Рожа красная. Не слабо это чудовище мне по физиономии своей дубиной проехалось.
Вскинутые вверх брови Императрицы-матери, негромкая команда, и нас в несколько рук поволокли в одну из боковых дверей. Минут десять меня чистили щётками, причёсывали, протирали, а под конец так и вовсе чем-то припудрили. Где-то сбоку синхронно со мной кряхтел государь, над которым вовсю трудилось аж два парикмахера сразу.
Следующее наше появление в зале прошло мирно. Слуги постарались на совесть, и критический осмотр, которому мы подверглись, недостатков в нашем облике не выявил.
Из угла зала, где расположился струнный квартет и клавесин, донеслась негромкая старинная музычка, и через распахнутые двери с разных сторон зала почти одновременно появились обе невесты в сопровождении свиты.
