Прочитав следующий документ, князь поморщился. Опять одно и то же.
Раса, язык, религия – это всё одна и та же пустопорожняя болтовня, которую веками используют для поиска врагов. «Добрые» – это те, кто победил в этот раз, посылают убивать своих единоверцев тысячи «иноверцев», мотивируя их по сути националистическими благоглупостями. Пусть их противоречия не против нации, а против религии или языка, но если разобраться, то какая в этом разница. Да никакой. Сплошная политика, борьба за власть и кошельки прихожан.
Давайте объявим врагами тех, у кого красный цвет кожи, или тех, кто говорит на хинди, а может других, тех кто молиться не той щепотью. Были же ради троеперстия в своё время убиты миллионы славян.
И опять прольём кровь… Других… Не таких, как мы…
Для погрязшего в быту, разочарованного своим существованием, слабохарактерного обывателя призыв присоединиться к армии избранных становится новым рождением. Серая жизнь без цели неожиданно обретает высший смысл, а смерть оппонентов подпитывает чувство собственной избранности, окрашивая борьбу за мнимую справедливость в кровавые тона.
Ему не важно, кто Враг. Еврей, католик, гугенот или чероки. Он – избранный. И его задача – убивать. С именем Его на устах.
Имена эти время от времени меняются.
Не меняется суть.
Если людям всё равно, за что идти и убивать себе подобных, то какая разница между Энгисики и Майн Кампфом. Избранные должны убивать!
Рано или поздно, но человеческая прагматичность придёт к более короткому финалу и люди станут убивать «других» уже ради «доллара во всём мире» и «экономических интересов отдельно взятой страны».
Эволюция, однако. История. Цель и смысл очередной религии наконец когда-то были названы своим именем.
Убей иных во имя Доллара.
Князь встряхнулся, и начал ещё раз перечитывать документы. Он – рабочий Империи. Пусть не главная, но важная шестерёнка государственного механизма. Да, с высоты его положения и благодаря специфике его службы ему зачастую известно намного больше, чем обычным людям. И конечно, на допросах он часто узнаёт правду. Но психология людей трудна для переделки. Им всегда нужен Враг.
До встречи в Императорском дворце оставалось шесть часов.
* * *
Во дворец Олег приехал заранее. Документы у него проверили тщательно, хотя вышедший им навстречу офицер и перекинулся парой слов с одним из его охранников, явно своим знакомым. Народу в небольшой приёмной, отделанной панелями из тёмного дерева и белоснежным мрамором на полах и колоннах, оказалось немного. Старик, с грубыми мозолистыми руками и пара типусов, больше всего похожих на деятелей науки. Один из них так и вовсе парик на себя напялил, щедро его припудрив. Подобного рода изыски придворной моды Олег до сих пор видел лишь на портретах. За высоким столом с конторкой незаметно затаился секретарь, лениво перебирающий скудную стопку бумаг перед собой.
Решив, что очередь до него дойдёт не скоро, Олег уселся на угловой диван и занялся медитацией. То, что его вызвали первым, для него оказалось неожиданностью.
– Проходи. Присаживайся за стол, – князь Обдорин, сидевший за небольшим столиком у окна, махнул рукой в сторону массивного длинного стола для посетителей, снабжённого дюжиной полукресел, – Я скоро к тебе присоединюсь.
Полистав минут пять документы, в которые он время от времени что-то вписывал на полях, князь поднялся, и одёрнув мундир, уселся напротив Олега, проигнорировав председательское кресло во главе стола.
– Ну что же, давай знакомиться будем. Про меня ты наверняка кое-что слышал, да и я про тебя уже немало знаю. Так что эту часть знакомства мы опустим. Это всё личины, которые после нас на бумаге для потомков останутся. Мне гораздо интереснее понять, что ты сам за человек. К чему стремишься, как на мир смотришь. Что в провинциях интересного видишь? Всё ли тебя в стране устраивает, или с чем-то не согласен? Поделишься со столичным чиновником своими взглядами со стороны? А то, знаешь ли, некоторые считают, что мы, столичные жители, совсем страну не знаем, – князь свои вопросы задавал весело, с улыбкой, вроде бы как приглашая парня на дружескую беседу. Вот только общее впечатление немного портили его глаза, похожие на две прозрачные холодные льдинки.
– Сами понимаете, что мне нашу жизнь со столицей сравнивать сложно. Не знаю я, чем здесь народ живёт, – осторожно начал Олег, под одобрительные кивки князя, – Люди постарше меня говорят, что жизнь у нас последнее время резко меняться стала. Промышленность сильно в рост пошла. Молодёжь всё больше в города стремится, от земли отрываясь. Народ начал жить сытнее и богаче, чем раньше. Новой техники много появилось. Заводы и фабрики большие построили и ещё строят. Товара с них теперь в десятки раз больше выходит, и по цене дешевле получается. Понятно, что не все таким положением дел довольны. Бояре, те же в основном от земли жили, да от мелких мастерских при деревнях. А как начал народ от них уходить, да на товар цена понизилась, так и у них доходы упали. Рабочие новые, те тоже изрядно ропщут. Приедет молодой парень с деревни, устроится на завод, и первый год живёт, считайте впроголодь. Пока то он специальности обучится, да деньги приличные получать начнёт, изрядно времени пройдёт. Не многие до конца обучения дотягивают. Городу постоянно рабочие руки нужны. Так что осмотрится паренёк в городе месяц-другой, да и уйдёт с завода. Кто в строители пойдёт, кто приказчиком в лавке устроится, да и других мест немало. У нас в газете три листа приглашениями на работу заняты. Я сам, когда подмастерьем в ремонтную мастерскую работать устроился, и то больше получал, чем рабочий первого года на заводе.
– О как! Не побоялся белы ручки замарать? Это как же так тебя угораздило-то… Не любите же вы, бояре, руками-то работать. Не боярское это дело, – последнее предложение развеселившийся князь произнёс прилично растягивая слова и старательно окая. Явно кого-то передразнивал.
– Так я и не был на то время боярином. Оттого и работать пошёл. Бумаги-то на боярство я уже позже выправил. После того, как налоги сдал, – впервые позволил себе чуть улыбнуться Олег, давая понять князю, что он прекрасно осознаёт определённую противоречивость в своих действиях, как собственно и то, что никаких укладов он формально при этом не нарушил.
– Понятно. Ловок, значит, – подвёл итог князь, усмехнувшись, – Ну, и зачем тебе это нужно было?
– Когда теперь доведётся обычной человеческой жизнью пожить. С людьми хорошими и интересными накоротке познакомиться. На жизнь с другой стороны взглянуть. Хорошее время было. Мне многие свои взгляды пришлось пересмотреть, – Олег ответил честно, глядя князю в глаза. Прямоту его ответа князь почувствовал. Была в словах парня та искренность, какую не часто услышишь в придворных беседах, больше похожих на хитро сплетённые паутины. Не совсем привычный разговор у них получается. Нет в нём той игры намёков и интонаций, где Обдорин чувствует себя, как рыба в воде. Князь даже слегка растерялся. Давно с ним никто не разговаривал с такой непосредственностью, с виду абсолютно не обращая никакого внимания на разницу их статуса.
