Я с трудом улыбку сдержал, когда это увидел.
Ага, дирижабль, он только с виду спокойно и вальяжно по небу плывёт, а на самом деле вибрации в той же гондоле имеют место быть. Где уж тут точный выстрел сделать.
Ну, лиха беда начало, как говорится. Слетаем первый раз, а там видно будет, кто и в чём прав.
* * *
Таттимбет считал себя акыном. Да, слава к нему ещё не пришла, но даже старики, и те слушают его песни с удовольствием. А год назад ему и вовсе довелось выступать перед самим Жангир ханом, человеком, известным любому в Букеевской Орде. За его песню «Кокейсти» хан собственноручно пожаловал ему кинжал с золотой рукоятью. Великая честь! Больно уж по душе пришлись хану слова про русских, отбирающих у степняков земли и пастбища, а охранники и гости хана, те от восторга и вовсе начали в воздух стрелять, и кричать громко, обещая изгнать чужеземцев обратно за Волгу. Таттимбет не стал говорить, что песню свою он посвятил деду, часто рассказывающему про то, как он провёл свою юность на берегу Великой Реки, куда его семья по лету пригоняла свои отары. Теперь там поселились чужеземцы. Они перепахивают степь, строят крепости и не пускают кочевников на привычные им пастбища.
Деду Таттимбет верил, оттого и старался не задавать глупых вопросов. Ещё несколько лет назад, когда он впервые получил под командование десяток таких же, как и он, юных и безбашенных парней, они были как раз в тех местах, про которые рассказывал дед. Одно только непонятно. Отчего на землях, которые все степняки считают исконно своими, до сих пор громоздятся исполинские развалины, построенные кем угодно, но только не кочевниками.
Тихо напевая под нос, Таттимбет углубился в свои мысли. Кочевнику, половину своей жизни проводящему в седле, езда не мешает думать. В этот раз он командует сотней. Впервые, но от того молодой воин не чувствует неуверенности. Отец похлопотал и одним из десятников у него сам Нургис Жубанов. Опытный воин. Матёрый. У такого и совета спросить не зазорно, да он и сам не станет молчать, если ошибку молодого сотника заметит.
– Нургис, я хитрость одну придумал, – чуть придержал своего верного коня Исмагила молодой сотник, поджидая Нургиса, – А что, если мы попробуем урусов обмануть?
Говорить приходилось громко. Сильный ветер застал их в пути, но пока он к счастью дул в спину, словно помогая сотне быстрее добраться до цели. Сотня шла ходко. Все выспались, кони отдохнули, и даже не просохшая степь, в низинах показывающая языки ещё не растаявшего снега, пока не стала помехой.
– Слушаю тебя, жигитим, – едва заметно улыбнулся десятник, отчего от краешков его прищуренных глаз веером разбежались чуть заметные морщинки.
– Мы к русской заставе можем добраться к вечеру. Покажемся им всей сотней, выстрелим пару раз и отойдём. Там как раз лощина есть, в которой они нас не достанут, а потом оставим десяток – полтора молодых, и пусть они в темноте ещё пару раз ночью постреляют. Урусы будут думать, что мы вот-вот на них нападём, а мы обойдём их незаметно и захватим посёлок на берегу. Если много добычи не брать, то к утру обратно за линию застав выскочим.
– Урусы хорошие вояки. Определят, что мало народа стреляет, – чуть подумав, отрицательно покачал десятник головой.
– Я своим парням велел старые ружья прихватить, а не только с новыми винтовками ехать. Можем полтора десятка молодых у заставы оставить, пусть разобьются по пятёркам и будут шуметь с разных сторон из двух стволов. Нам главное, чтобы урусы в оборону засели, ожидая ночного нападения.
– Ружья и винтовки… – уставился в гриву своего коня Нургис, – А ты знаешь, может быть и удастся хитрость. Я бы точно на их месте засомневался. Заставы мы, правда, редко когда брали. Урусы умеют оборону держать, и смысла в таких атаках нет. Нам же не война нужна, а доход. А какой может быть доход с заставы? Больше потратишь, чем получишь. Другое дело, если тебе за уничтожение заставы пообещали заплатить? – выразительно глянул на него десятник.
– Нургис, зачем ты меня обижаешь? Про заставу отец велел узнать, не усилили ли урусы её за зиму. Воевать мы с ними не будем. Сотня против заставы? Нет, не осилим. Это просто отвлекающий манёвр, – со вкусом выговорил молодой сотник мудрёное слово, – Там дальше посёлок на берегу небольшой есть, почти без охраны. Сомнём его быстро. Похватаем, кого можно, и ходу. Главное – не жадничать. Одвуконь чтобы всё увезти. Тогда завтра к вечеру до кочевья Бауыржанбека доберёмся, а там нас встретят. Сразу два дела сделаем. Задание отца выполним и сами с добычей вернёмся.
– Неужто торговцы на эту сторону Урала приедут? – недоверчиво хмыкнул Нургис.
– Нет, конечно же. Отец свою сотню пришлёт и лучшего шамана. Самого Самира. С ним мы от любой погони отобьёмся, – гордо усмехнулся Таттимбет.
Первый наследник, командующий в его-то возрасте сотней – это гордость отца. Неудивительно, что именно его отец выделил из всех остальных сыновей, и всячески пытается способствовать своему старшему сыну, ненавязчиво помогая в особо трудных моментах.
– Самир сильный шаман. Видел я его в деле, – повеселевшим голосом подтвердил Нургис, и оглянувшись назад, отправился подгонять отстающих.
Таттимбет хотел уже было снова вернуться в голову колонны, как его верный Исмагил заволновался. Конь прядал ушами и выворачивая голову, с опаской смотрел на небо в сторону Солнца.
* * *
Завывая моторами и бешено молотя воздух винтами наша пятёрка дирижаблей рванула в степи. Впрочем, рванула – это громко сказано. Ветер встречный и очень сильный. Один только мой дирижабль выделился из общей массы.
Нет на «Кречете» винтов. На нём стоит гибридная установка из двух реактивных двигателей и пары магодвижков.
Все мы, читая оставшиеся от предков книги, при словосочетании «реактивный двигатель» сразу представляем себе сверхзвуковые истребители. В моём случае всё не так.
«Кречет», с усиленным корпусом, уверенно держит скорость в двести сорок – двести пятьдесят километров в час. Но мы, при его создании, не гнались за скоростью. Пожалуй, двести пятьдесят километров в час – это тот порог скорости для дирижаблей, переходить за который выйдет себе дороже. Мы в расчёт брали более прагматичные моменты.
КПД, Температура, Надёжность! Вот три главных козыря реактивного двигателя, которые никаким другим двигателям не переплюнуть. Причём, как по «букету» параметров, так и по каждому из них в отдельности.
– Это что за непотребство? – спросил меня князь Константин, когда я ему первый раз показал «Кречета».
Нет, ну его можно понять. Только что он осматривал свой «Айвенго», и даже не поленился подняться на стапеля, чтобы с любовью потрогать полированную гладь металлических винтов. Это уже далеко не те его деревяшки, которые подвели «Айвенго» во время Императорской регаты. Огромные винты, внушающие уважение одним своим видом.
И тут, вдруг, у него перед глазами дирижабль, на котором вовсе нет винтов!
