Ну вот как понять этих женщин? И спросить не у кого. Единственный мой консультант по женским вопросам ревмя ревёт.
Дома меня ждал ворох писем и сообщения о целой куче звонков. Столица словно с ума сошла и обрушила на меня своё внимания.
– Во сколько выходят вечерние газеты? – спросил я у дворецкого.
– Обычно в пять вечера мальчишки уже на каждом перекрёстке стоят, Ваше Сиятельство, – с достоинством известил меня истукан в бакенбардах. Если что, то он мне вместе с особняком перепал. Дворецкий в пятом, а то и шестом поколении. Море достоинства и невозмутимости.
На часах уже семь. Понятно теперь, откуда все обо мне узнали. Как говорится, сам виноват. Думал, через газеты про магию рассказать, а не сообразил, как падка столица на новости, особенно если они моды касаются. Короче два подноса писем и целый лист, с обеих сторон исписанный про тех, кто звонил.
На горы писем рука не поднялась. Скажу честно, они меня пугают.
Согласно этикету, я как минимум должен хотя бы одним – двумя предложениями на каждое ответить. Как? Их уже, даже на мой неопытный взгляд, больше сотни.
– Куда машины поехали? – спросил я у дворецкого, увидев в окно выезжающие со двора автомобили.
– Ваши жёны прилететь изволили, – невозмутимо сообщил мне дворецкий, – Положено их с охраной встречать. Вы сами распорядились.
Ещё одно чудо. Клянусь, он никуда не выходил. Откуда он знает то, чего не знаю я?
Тем не менее, я выдохнул.
Алёнка с Дарьей собаку съели на всяких приглашениях. Найдут правильные слова и обращения к каждому в ответах. А то, не дай Бог, напишешь хоть что-то не так, и за оскорбление могут принять. На дуэль меня вряд ли теперь кто вызовет, а вот обидеться могут насмерть.
Отлично! С приглашениями мои жёны справятся.
Я подтянул к себе лист с телефонными звонками. Пробегая глазами, отмечал знакомые фамилии.
Упс-с… А что это у нас?
Артемьев, Артемьев, ещё раз Артемьев. Я перевернул лист.
Пять звонков за три часа!
Полный мрачных предчувствий, я раз за разом набирал те два номера, что были у меня в записной книжке.
Занято.
Оба телефона заняты. Что там у них? Что-то с самолётом?
– Мне нужно дозвониться на любой из этих телефонов, – протянул я истукану с бакенбардами вырванный листок из записной книжки, – И пусть, как хотят, держат ответившего на связи до моего возвращения.
Судя по шуму во дворе, мои жёны приехали. Надо встретить.
– Не извольте сомневаться, Ваше Сиятельство. Всё в лучшем виде сделаем, – догнал меня ответ дворецкого на выходе из зала.
Спрашивается, что я на него бочку качу. Идеальный же человек. Побольше бы мне таких.
– Дозвонились, Ваше Сиятельство, – встретил меня в дверях дворецкий, – Из кабинета будете разговаривать?
– Да, переключи, – кивнул я ему, – А вы, дорогие мои, рассортируйте пока письма, они в зале, на подносе лежат, – обратился я к жёнам.
– Добрый вечер. Что у вас случилось? – спросил я у Артемьева- старшего, которого узнал по голосу.
– Французы случились, и крайне настойчивые, – ответил мне мой партнёр по самолётостроению, – Так насели, что я насилу их спровадил час назад. Вас пытался вызвонить, но не преуспел, а они уже под дверями стоят. Советник посла по культуре и представитель Французской Торговой палаты.
– Какое любопытное сочетание, – хохотнул я в трубку.
Классика жанра. Думаю, во всех посольствах имеются такие «советники по культуре» и «третьи заместители посла». Как правило, на эту должность ставят матёрых разведчиков, осуществляющих общее руководство всей разведывательной сетью. Понятное дело, что сами «советники» с пистолетами и фотоаппаратами не бегают, но при случае могут участвовать в различного рода переговорах, проходящих вполне легально.
– И что же от вас хотела французская разведка? – не стал скрывать я от Артемьева своих подозрений.
– Всё и сразу. Начиная от любых форм сотрудничества, продажи лицензий, и заканчивая долевым участием в постройке совместного завода во Франции и даже продажей им нашего завода. Несколько раз повторили, что они не стеснены в средствах и готовы обсуждать самые масштабные проекты. Даже цифру интересную озвучили. Тысяча самолётов в год! Как вам?
– Заманчиво и непонятно. Это даже не кусочек сыра в мышеловке, а чуть ли не целая сырная голова предлагается. Вопросы какие- нибудь мусье задавали?
– В том-то и дело, что почти никаких. Разве что поинтересовались, не немецкие ли двигатели у нас стоят.
– Что, даже характеристики самолёта не просили назвать?
– Тут-то и начинается самое интересное. Они свои цифры предложили, и самое смешное, что в точности повторили те условия, которые наша Военная коллегия для конкурса разработала, разве что пару цифр чуть поменяли. Крейсерскую скорость на пять километров в час снизили, а потолок на сто метров подняли. Ещё и смотрели на меня этак насмешливо. Чуть ли не в открытую давали понять, что для них это никакая не тайна.
– А что тут удивительного? Думаю, что про условия конкурса не так сложно было узнать.
– Наверное, вы правы. Я только сейчас это сообразил, а при разговоре был прилично обескуражен, – несколько растерянно произнёс Артемьев.
– Напомните мне при случае, что я вам книжечку подарить обещал, – хохотнул я в трубку, – Интересный такой учебник, с довоенных книг перепечатанный. Называется «Учебник для следователей и дознавателей». Там есть очень интересный раздел, посвящённый проведению допросов. Простенькие, вроде бы приёмы, а работают. И чем у вас разговор закончился?
– Да ни чем, – сердито буркнул в трубку Артемьев, – Они полчаса передо мной хороводы с бубном водили, а я в ответ одно и то же твердил. Говорил, чтобы прислали мне предложение в письменном виде, а я его партнёрам покажу.
– У вас, кроме меня, ещё кто-то есть в партнёрах?
– Да нет никого, – недовольно отозвался Артемьев, переживая за совершённый промах, – Это я так ответил, имея ввиду, что вы не один учредитель на верфях, а потом увидел, что они меня не поправили, и продолжил держаться той же линии.
– Уже неплохо, – подбодрил я его, – Такая позиция позволит нам осуществить интересные комбинации.
– Что вы имеете в виду?
– Один из моих заводов от различных глупостей защищён государственным пакетом акций. Даже очень богатый человек раз пять подумает, стоит ли ему играть в азартные игры с государством, и скорее всего, откажется. Одномоментно выиграть можно, но точно так же можно и на каторге оказаться. Пусть и не сразу.
– Не понимаю вас, – громко вздохнул Артемьев.
– А что тут понимать? Французы что-то знают о том, чего не знаем мы с вами. По природе своей это крайне прижимистая нация.
