Через достаточно короткое время я понял, что мне можно смело идти в баню. Бойкая жена десятника нашла, чем занять мою невесту, а брезент скрыл бассейн от посторонних глаз.
Парилка в бане была нагрета на совесть. Отсутствие доступа к бассейну с тёплой водой меня не огорчило. Не та там температура, чтобы с удовольствием после парилки туда плюхнуться, то ли дело купель с ледяной родниковой водой, что около входа стоит.
Минут сорок я парился, пару раз успев окунуться, прежде, чем созрел на перерыв. Закутавшись в простыню, вышел на улицу, к бассейну. Увидев меня, плавающая в воде Аю тихонько ойкнула, а молодуха, что-то записывающая в тетрадь, проворно поднялась и поклонилась, не сводя с меня насмешливого, но одобрительного взгляда. Впрочем, смотрела она недолго. Тут же метнулась куда-то за брезентовую занавеску.
Из воды Аю выходила с каменным лицом. Короткая шёлковая маечка, на едва заметных лямках, была на добрую ладонь выше колена, но, если честно, то не особо она что и скрывала. Вода превратила шёлк в нечто прозрачное, и пока Аю шла к столу, я успел вдоволь налюбоваться.
– «Эх, хороша чертовка, – мысленно отметил я про себя, – Фигурка точёная, как у бронзовой статуэтки. Впрочем, она и сама чуть крупнее той статуэтки, какими некоторые вельможи любят украшать свои гостиные».
Протянутую мной простынь, которую я на всякий случай прихватил из стопки, лежащей на лавке у выхода, Аю ухватила, как спасательный круг, и моментально задрапировалась в неё чуть ли не по самые уши.
Вот мы какие, оказывается. В безвыходной ситуации можем сделать лицо кирпичом, а на самом деле при любой удобной возможности готовы, как та улитка, проворно в ракушку юркнуть.
Неловкое молчание прервала жена десятника, примчавшаяся обратно с кувшином кваса. Кружка, в которую она его налила, моментально запотела, и я испытал неземное наслаждение от первых же глотков ядрёного напитка, холодного до такой степени, что зубы ломило.
– Ой, умна у вас невеста, Ваше Сиятельство! – обрадованно зачастила молодка, заметив, как мне понравился её квас, – Я и половины того не знала, что она мне рассказать успела за то короткое время, что вы парились.
– А ты что-нибудь узнала? – обратился я к застывшей Аю, чтобы её немного расшевелить.
– Да, – мгновенно отмерла японка, стоило только заговорить про её любимые травы, – Настойка сабельника на самогоне, – чуть ли не по слогам выговорила она новое для неё слово, – Снимает боль и лечит суставы.
– То есть, ты тут без меня не скучаешь? – уточнил я, довольно улыбаясь.
– Нет, спасибо, – тут же спряталась Аю обратно в свою раковину, сумев изобразить лёгкий поклон, что было не так-то просто сделать с её фигурой, завёрнутой в кокон простыни.
– Успеете ещё наговориться. Я сейчас передохну, и на второй заход пойду, – известил я обеих травниц, заново прикладываясь к квасу.
– У меня как раз к тому времени ужин подоспеет. Всё уже в печи томиться, – довольно улыбнулась Марфа, жена десятника, нетерпеливо поглядывая на всё ещё открытую тетрадь.
Ага, у них тут, оказывается, мастер – класс по травничеству проходит, а я только мешаю им своим присутствием.
Я уже совсем было собрался возвратиться в баню, как вдруг увидел рисунок Аю.
Одним пальцем, в несколько лёгких движений, по вспотевшей кружке с квасом, которую она только что получила из рук угощающей нас хозяйки.
Знаете, я вам, как специалист по живописи, побывавший даже как-то раз на одном столичном вернисаже, могу уверенно заявить, что у Аю талант. Рисовать пальцем на запотевшем стекле все любят. Я, к примеру, на окне в классе рисовал портреты одноклассников, старательно изображая на своих рисунках свиные пятачки вместо носа, и даже подписывал свои шедевры, поясняя, где Гриша, а где Фёдор. Так вот, Аю подписывать ничего не нужно. На её рисунке и так понятно, что это чайка летит над штормящим морем. И всё это нарисовано за пару-тройку секунд несколькими касаниями руки.
– Аю, а дракона можешь нарисовать? На бумаге. Но тоже так, чтобы в несколько движений? Как можно проще, – просительно протянул я, пододвигая к принцессе тетрадь травницы.
Думала Аю недолго. Очень скоро карандаш побежал по бумаге, и японка, время от времени сдувая чёлку, падающую ей на глаза, быстренько накидала мне три наброска. Действительно простеньких. Таких, что даже мне не сложно повторить их будет, пусть не так изящно и правдоподобно.
– Вот этот, – почти сразу выбрал я понравившийся мне рисунок рогатой твари с выпученными глазами и змеящимся телом, исчезающем в волнах, – Он кто?
– Рюдзин. Дракон – Бог. Считается добрым богом и покровителем Японии.
– Отлично! То, что нужно. Не возражаете, если этот листочек я у вас позаимствую? – ради приличия поинтересовался я, аккуратно вырывая листок из плетёной тетради.
Рисуночек этого самого Рюдзина мне пригодится. Сами подумайте, после того, как жёны меня вытащили на вернисаж, уже никто не может сказать, что князь Бережков искусством не интересуется. Да и сам я во всей той мазне, что на стенах была развешана, кое-что понимать начал. По крайней мере не хуже других могу сказать про цветастую картину: – «Какая богатая палитра!», а про почти чёрно – белую: – «Как мастерски использовал художник аскетизм, чтобы подчеркнуть свой замысел». Наслушался, знаете ли. Там через одного все одно и то же вещали с умным видом.
Так что теперь, после того, как я к искусству приобщился, у меня возникло чувство неудовлетворения. В частности, к своей «визитке». У других магов соколы по небу летают, олени бегают, а то и вовсе медведи какие, а у меня просто аморфное сияние в полнеба. Пусть много и долго оно светит, а не как у многих, всего несколько секунд, но всё равно. Согласитесь, для князя, который в искусстве разбирается, и даже вернисаж посетил, как-то не комильфо. Это я только что по-французски выразился, если кто не в курсе. Почему-то в разговоры о высоком искусстве принято французские словечки вставлять.
Пора бы и мне к своей «визитке» какую-нибудь хрень присобачить, раз уж я по вернисажам начал ходить. И дракончик этот, вполне себе неплохая находка. Он, что идеологически будет полезен, что в рисовании несложен. Думаю, что пары часов тренировки мне хватит, чтобы зверскую харю этого Рюдзина я смог вполне сносно намалевать. А потом его уже не так сложно будет к своей «визитке» прицепить. На небе, понятное дело, рисовать немного сложнее, чем на бумаге, но так мне и сделать это нужно будет всего лишь раз. Потом в дело уже скопированное заклинание с установленным в него рисунком пойдёт.
На втором заходе в парную я прогрелся, как следует, а там и до веников дело дошло. Оттянулся душевно, под самый конец дважды, с уханьем, посетив купель.
Надо же, меня чуть больше часа не было, а на улице всё изменилось. Луна светит чуть ли не как в полнолуние, тёплый океанский бриз едва колышет брезентовую штору, и Аю с женой десятника, обе румяные и пьяненькие сидят. Японка так вообще соловенькая. Лыка не вяжет.
