В письме была фотография, на которой Камилла пару часов назад выходила из своего подъезда.
* * *
— Я отъеду ненадолго, — сказал Иван, допив утренний чай. Хотел сказать равнодушно, а получилось виновато. — Правда, ненадолго.
Соня вздохнула и засмеялась.
— В квартиру, которую снимал Росовский!
— Туда, — подтвердил Иван. — Ничего от тебя не скроешь!
— Не скроешь! Даже не пытайся. Я поеду с тобой! Можно?
У него было железное правило не посвящать жену в свои дела.
— Можно, — усмехнулся Иван. — От тебя не отвяжешься!
Она улыбнулась так благодарно, что у него сжалось сердце.
Он долго не мог привыкнуть, что она делается несчастной, когда он уходит. Сначала это даже казалось ему ненормальным, и он жалел её, как не вполне здоровую.
Он умрёт, если ей станет всё равно, где он находится.
— Зонт возьми! — крикнул Иван, выглянув в окно. Небо просилось на полотно: с одной стороны солнце, с другой туча.
С зонтами у Сони была проблема. Жена почему-то упорно покупала только зонты-трости и постоянно где-то их теряла.
— Взяла! — засмеялась Соня, опираясь на трость-зонт.
Она появилась перед ним словно из ниоткуда, как фея.
— Пошли. — Иван достал из кармана джинсов ключешник, пропустил жену вперёд, запер квартиру.
Если сейчас из поездки ничего не выйдет, твёрдо решил он, плюну на это дело.
Из поездки мало что вышло.
Квартира располагалась в доме постройки семидесятых годов прошлого столетия. Иван время постройки знал точно, потому что сам жил когда-то с родителями в точно таком же доме.
Позвонив в квартиру, Иван подождал немного и направился к соседней двери. За дверью раздалось тихое собачье ворчание, и дверь распахнулась.
Женщина, со спокойным любопытством на него смотревшая, Ивану понравилась. Ей было лет тридцать.
Когда-то он читал, что первое впечатление при знакомстве чаще всего оказывается самым верным. Психологом он не был, но с высказываем был готов согласиться.
Рядом с женщиной негромко рычала лохматая собака.
— Извините, — сказал Иван. Соня сзади прижалась к его руке. — Я журналист.
Из-за спины женщины показался мужчина с намечающейся лысиной, отодвинул жену и тоже посмотрел на Ивана со спокойным любопытством.
— Я журналист, — повторил Иван.
Спохватившись, он полез в карман за удостоверением, но мужчина, не дожидаясь, качнул головой:
— Заходите.
Соседи, как выяснилось, переехали сюда недавно и других соседей практически не знали. На этаже было четыре квартиры. В одной жила старушка, ещё в апреле переехавшая на дачу. Вторая квартира пустовала, и новые знакомые представления не имели, кому она принадлежит. Ну а третья являлась той самой нехорошей квартирой, которую, на свою беду, снял Стас Росовский.
— Я его видела несколько раз, — сообщила женщина. Женщину звали Натальей. — Он редко появлялся. — Женщина потрепала собаку и объяснила: — Кузя рычит, когда появляются незнакомые.
Иван достал телефон и показал Наталье фотографию Стаса. Сфотографировались они, когда встречались семьями в первый и последний раз.
— Он, — кивнула Наташа.
— Что он здесь делал, как вы думаете? — спросил Иван.
— Баб водил! — фыркнул лысый сосед.
— Семён! — укоризненно оборвала мужа Наталья. — Ты баб не видел!
Наверное, она, как и Соня, считала, что о людях нужно думать только хорошее. Конечно, пока они, люди, не докажут обратное.
— Он был женат? — с интересом спросил Семён.
— Да, — сказал Иван.
Хозяйку сдаваемой квартиры они впервые увидели, когда женщина утром девятнадцатого мая позвонила им в дверь. Женщина плакала, задыхалась, рукой показывала на распахнутую соседнюю дверь.
— Истеричка, — прокомментировал Семён.
— Семён! — возмутилась Наталья. — Она увидела труп! Как, по-твоему, она должна реагировать?!
Росовский был мёртв уже сутки или около того. Семён вызвал полицию.
Ничего больше соседи сообщить не смогли.
— Приятная пара, — садясь в машину, признала Соня.
— Сонь, почему тебе Юля сразу не понравилась? — запоздало поинтересовался Иван. — Помнишь, они обе тебе не понравились — и Юля, и Камилла.
— Потому что стерва!
— И ты сразу поняла, что она стерва? — уточнил он.
— Конечно! Что тут непонятного!
Иван озадаченно покачал головой. Ему Юля не казалась стервой.
И сразу не показалась, и тем более сейчас.
Она была несчастной бабой, ещё не осознавшей до конца своего горя, и Иван искренне её жалел.
6 июля, понедельник
Антон не заметил, как она вчера испугалась. Камилла этому была и рада, и не рада. Не рада была, потому что невнимание мужа переходило все границы.
А рада, потому что иначе пришлось бы объяснять, что её так испугало, показать пришедшее письмо, рассказать, что подобные письма приходили Стасу. Антон наверняка тут же позвонил бы Юльке, и жена Стаса вполне могла бы рассказать, что Стаса и Камиллу могло связывать только одно — выложенный в Сети компромат. Не факт, что Юля вообще знала про компромат, и не факт, что знала про участие Камиллы, но вероятность этого существовала.
И Камилла никогда не докажет, что ей даже в голову не приходило, что компромат окажется в Сети.
Она только теперь вполне осознала предостережение брата. Как себя поведёт при этом слишком «правильный» Антон, Камилла точно не знала, но догадывалась, что услышанное ему очень не понравится.
У них с Антоном отношения и так никакие, а что станет потом, даже представлять не хотелось.
Впрочем, сейчас предаваться размышлениям было некогда. Сейчас нужно было действовать, Камилла не собиралась прятаться от опасности и с ужасом ждать неведомого конца.
Она собиралась действовать.
Юле она позвонила, как только Антон уехал на работу.
— Я тебя не разбудила? — забеспокоилась Камилла, услышав голос подруги.
— Нет, конечно. Я давно встала.
— Ты работаешь сегодня, Юлечка?
— Нет. Я не могу пока работать, — Юля заплакала. — Не могу, у меня нет сил. Хорошо, что лето, и детей в городе почти нет.
— Потерпи, — посочувствовала Камилла. — Лечит только время.
Юля не ответила, но рыданий больше не слышалось.
— Можно я к тебе приеду? Мне очень нужно с тобой поговорить.
