Сцена получалась глупая, ненужная. Но ему отчего-то стало весело.
Она спокойно пошла дальше, к пропускным турникетам. Антон двинулся следом.
А потом следом за ней двинулся в сторону метро, а не к стоянке, где его ждала машина.
— Что наши говорят об убийстве? — спросил он, чтобы что-то спросить.
— Ничего не говорят, — пожала она плечами и тут же поправилась: — То есть всё время об этом говорят, но никто ничего не знает.
Она на него покосилась и отчего-то показалась ему испуганной.
— Он отравился коньяком. Это правда?
Про коньяк она могла знать, в офис приходили полицейские. И его расспрашивали, и секретаршу. Наверное, расспрашивали кого-то ещё, но точно Антон этого не знал.
— Насколько мне известно, это так.
Кажется, она хотела спросить что-то ещё. На лоб падали завитки волос, и это её красило.
Народу на тротуаре было мало, но ему всё равно пришлось отступить в сторону, пропуская недовольную тётку с огромной сумкой.
— Пока, — кивнул он Насте, неожиданно непонятно за что на себя разозлившись.
— До свидания.
Она, не оглядываясь, пошла дальше, а он повернул к стоянке.
Вечер был тихий, тёплый. Не по-московски пахло свежестью. Недавно косили траву, понял Антон, заметив постриженный газон.
То ли от запаха скошенной травы, то ли отчего-то ещё он неожиданно почувствовал себя бодрым, словно только что проснулся. Захотелось бесцельно погулять по вечернему городу, зайти в приглянувшееся кафе, выпить бокал вина, глядя на проходящих мимо весёлых горожан.
Когда он подъехал к дому, чувство лёгкости прошло. Антон быстро поужинал, перекинувшись с Камиллой парой слов, и почти сразу заснул.
7 июля, вторник
Выходить из дома было страшно. Ещё вчера получалось относительно спокойно искать выход из положения, Камилла всерьёз надеялась найти шутника и знала, что мало ему не покажется. После последнего письма спокойствие улетучилось.
Страшно было не только выходить из дома, находиться одной в квартире тоже было страшно. Последнее можно было объяснить только психозом, а психопаткой Камилла никогда себя не считала.
Страх нужно было преодолеть. Камилла, проводив Антона, внимательно оглядела двор из окна. Рассматривать двор мешали распустившиеся деревья. Камилла грустно усмехнулась, впервые в жизни зелёная листва не радовала.
Двор был спокойным, тихим. Дворник собирал мусор вдоль тротуара, волоча за собой чёрный мешок.
Камилла открыла шкаф, выбрала короткое чёрное с жёлтым платье. Платья ей шли, а это в особенности. Открытые ноги и плечи радовали, ей было что показать.
Положив ключи и телефон в сумочку, она открыла дверь, подняла ногу, чтобы переступить порог, и замерла с поднятой ногой. Около двери стояла узкая высокая коробка из-под коньяка. В первый момент страх сменился злостью. Камилла осторожно поставила ногу.
Где-то близко раздалось шарканье, звякнуло ведро. Стараясь не приближаться к коробке, она выглянула из-за угла стены — молодой азиат-уборщик мыл пол.
— Здравствуйте, — заулыбался парень.
Камилла кивнула обслуге и, нахмурившись, спросила:
— Не видели, кто это оставил?
Она показала рукой на коробку.
Уборщик в два шага оказался рядом, с удивлением посмотрел на коробку и отрицательно покачал головой. При этом он не переставал улыбаться во весь рот, и ей захотелось хлестнуть чем-нибудь по весёлой роже.
Камилла решительно наклонилась, подняла коробку и, войдя в квартиру, заперла дверь. Коробка была тяжёлой, и в ней лежало то, что и должно лежать: дорогой, хороший французский коньяк.
Она была уверена, что найдёт ещё и записку, но записки не оказалось.
«Найду и убью!» — мысленно пообещала Камилла.
Подумав, она убрала коньяк в шкаф, спрятав его среди коробок с обувью.
Снова постояла у окна, рассматривая двор, и набрала Юлю.
— Как дела, Юлечка? — говорить удалось хорошо, спокойно.
— Никак, — равнодушно ответила Юля.
— Хочешь, сходим куда-нибудь?
— Спасибо, не хочется.
Подруга звонку Камиллы была явно не рада. Ну и наплевать.
— Не стоит сидеть одной дома. Так только хуже, — ласково посоветовала Камилла.
Юля промолчала, и Камилла перешла к главному:
— Иван узнал что-нибудь новое?
— Пока нет. Но он работает.
— А полиция?
— Они мне не докладывают.
— Юля, пожалуйста, звони, если что-нибудь понадобится. Если просто станет скучно.
— Спасибо, Мила. Мне не скучно, мне очень плохо.
Камилла, не выпуская телефон из рук, снова подошла к окну. Внизу две молодые мамаши болтали, покачивая коляски.
Камилла решительно вышла из квартиры и спустилась вниз. Девушек с колясками уже не было. Она дошла до торгового центра, побродила по этажам. Ничего не купив, вернулась домой.
Электронное письмо пришло минут через двадцать. Фотографий на этот раз было две: бутылка коньяка в коробке у её двери и сама Камилла в любимом платье.
Больше не было ни злости, ни даже страха. Эмоциям она предастся потом, сейчас нужно действовать.
Телефона Ивана у неё не было. Она стёрла номер из электронной памяти ещё давно, когда он очень сильно её обидел.
Телефон нужно было раздобыть. Камилла достала коробку, в которую они с Антоном складывали отжившие свой век гаджеты. Почему-то перед тем, как их окончательно выбрасывали, гаджеты по нескольку лет пылились в коробке.
Прошлогодний телефон Антона был ещё в коробке. Не слишком надеясь на удачу, Камилла включила его в сеть.
Ей повезло, в записной книжке старого телефона номер Кургина был.
Камилла быстро набрала номер и, услышав голос Ивана, хрипло сказала:
— Иван, здравствуй, это Камилла. Мне нужно срочно с тобой поговорить. Очень срочно. Помоги мне!
* * *
Соня работала, сидя за компьютером. В отличие от Ивана жена предпочитала работать по утрам, одновременно и завтракая, и прерываясь ненадолго, чтобы покувыркаться на ковре. Она без конца делала какие-то восточные комплексы упражнений и была твёрдо уверена, что они несут одновременно здоровье и тела, и духа.
Насчёт духа Иван уверен не был, а в том, что восточные практики прибавляют здоровья, сильно сомневался. Соня не пропускала ни одной эпидемии гриппа. Слава богу, что «корону» не подхватила. Иван жутко за неё боялся.
Жена хмурилась, кусала губы и тихо шипела на компьютер. Это означало, что перевод сложный. Переводила Соня с нескольких арабских языков. При наличии современных электронных переводчиков жена, казалось бы, давно должна была остаться без работы, но почему-то не оставалась. Заказов у неё было много.
