— Позвони, когда что-то выяснится.
— Когда надут убийцу?
— Когда появится новая информация! — раздражённо фыркнула она. Тупость Антона её раздражала.
Она вздохнула, пожала плечами. Вид у неё сделался грустный.
— Знаешь, мне его жалко.
— Мне тоже.
Это было правдой. Ему тоже было жалко Стаса, несмотря ни на что. Ещё было жалко Юлю, родителей Стаса, о которых он постоянно забывал спросить. И вообще всех вокруг.
Татьяна поднялась и не прощаясь вышла. Прямо в глаза засветило солнце, Антон встал, опустил жалюзи. Чудесный тёплый день отчего-то раздражал, захотелось, чтобы поскорее наступили сумерки.
* * *
Рука, держащая коробку с таблетками, дрожала. Камилла не знала, чем был отравлен Стас, но сейчас пришла почти уверенность, что этим… Этими таблетками.
Она открыла коробочку, внутри лежал один бластер.
Камилла бросила коробку на пол и схватилась руками за щёки.
Закрыла глаза и медленно покачалась, стоя на месте.
Волной накатил даже не страх, ужас.
Кто-то хочет её подставить. Кто-то хочет привязать её к убийству…
Камилла заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть. Тратить время и силы на страх и ужас у неё не было возможности.
Она наклонилась, подняла с пола коробочку, внимательно рассмотрела. Достала бластер, выковыряла таблетки себе в ладонь, спустила в унитаз. Попыталась разорвать коробочку, но плотный картон поддавался плохо, пришлось разрезать ножницами. Обрезки сунула в мусорный мешок и выбросила в мусоропровод.
Потом, тщательно вымыв руки, сварила кофе.
Заставить себя думать было трудно, но она заставила.
Антон не принимал никаких лекарств. Когда у него болела голова, Камилла давала ему аспирин. Когда кто-нибудь простужался, покупались антивирусные препараты.
И никто, никто не мог сунуть таблетки под её бельё.
К ним редко приходили гости, с друзьями они предпочитали встречаться в кафе. Иногда приезжали её родители, иногда родители Антона.
Раз в две недели Камилла вызывала уборщицу, накануне звоня в фирму. Но после смерти Стаса Камилла в фирму не звонила, не до того было.
Она посмотрела на смеситель, уборщицу нужно вызвать, сантехника не то чтобы грязная, но какая-то несвежая. У неё самой не получалось навести идеальную чистоту.
Ещё Камилла заказывала готовую еду, но курьеров из ресторана дальше двери не пускала.
Она отпила кофе, поставила чашку, взяла в руки телефон, нашла описание лекарства. Лекарство у нас не производилось и не продавалось, инструкцию она прочитала по-английски. Лекарство нельзя было употреблять со спиртным. Камилла в этом не сомневалась. Можно было похвалить себя за догадливость, только шутить никакого настроения не было.
Первое! Узнать, чем был отравлен Стас.
Второе. Что надо сделать во-вторых, Камилла сформулировать не смогла.
Выплеснула остатки кофе в раковину, сунула чашку в посудомойку.
Снова открыла шкаф, пошарила рукой по дну ящика с бельём. Бельё захотелось перестирать, но этого делать она не стала, надела вчерашнее платье и, снимая всё вокруг на видео, прошлась вдоль дома.
Потом ждала письма, но оно не пришло.
Вернуться в прежнюю спокойную жизнь хотелось до боли. Вернуться и всё исправить.
Она всё сделала бы иначе, если бы у неё была машина времени. Она не связалась бы со Стасом. Она не шептала бы «не надо», когда он её обнимал, а оттолкнула бы изо всех сил и убежала.
Она бы каждую минуту демонстрировала Антону свою любовь. И он даже не смотрел бы на чужих девок.
От воспоминания о том, как её муж шёл за девушкой, обдало холодом, она обняла себя за плечи. Воспоминание было ужасным, но она заставила себя не тратить на него время.
Потянулась к телефону, чтобы опять заглянуть в электронную почту, и отдёрнула руку.
Как же она сразу не вспомнила?!
Антон на похоронах Стаса потерял ключи от дома.
Они вернулись с похорон, Камилла отперла дверь своими ключами. Антон заметил пропажу только на следующее утро. Камиллу его рассеянность, конечно, огорчила, но виду она не подала. Муж взял запасную связку, и о происшествии они забыли.
Запасная связка, кстати, была последней. Камилла собиралась сделать копии, но забыла, не сделала.
Она зачем-то полезла в стоявшую в прихожей тумбочку, запасной связки там не оказалось, конечно. Взяться ей было неоткуда.
Камилла задвинула ящик тумбочки.
Мерзавец, который подложил таблетки, мог раздобыть ключи только там, на похоронах.
В детстве Камилла любила решать задачки на сообразительность. Сейчас задачка была посерьёзнее, и интуиция подсказывала, что времени на её решение мало.
* * *
К концу рабочего дня посыпались отчёты от программистов. Обычно Антон просматривал отчёты утром, а сейчас зачем-то начал читать.
Ничего срочного не оказалось, он выключил кондиционер, потушил свет, вышел в коридор.
Рядом с кабинетом стояла Берестова.
Он обрадовался ещё раньше, чем удивился. Не врал, когда говорил, что ему всё время хочется её видеть.
Вид у неё был серьёзный и решительный, но он этого не замечал. Стоял, зажав ключи от кабинета в руке, и смотрел на неё.
— Женщина, которая сегодня к вам приходила… Кто она? — требовательно на него глядя, спросила Настя.
— Что? — не понял он. — Какая женщина?
Настя могла говорить или молчать, это не имело значения. От неё исходил свет, видимый только ему одному, и он согревался под этим светом.
— К вам сегодня приходила женщина. Не наша. В синем костюме. Кто она?
— А… — догадался Антон. — Татьяна Огаркина. Мы иногда сотрудничаем с её фирмой. А что?
— Так… — Она замялась, посмотрела в сторону. — Вы давно её знаете?
— Сто лет, — улыбнулся Антон и прикинул. — Года четыре.
Берестова посмотрела себе под ноги и промямлила:
— Спасибо. Извините. До свидания.
Антон не дал ей уйти, удержал, поймав за плечо.
— В чём дело, Настя? Зачем тебе Огаркина?
Она была в лёгкой шёлковой блузке, ткань скользила под ладонью. Антон опустил руку.
— Зачем тебе Огаркина?
Анастасия молчала, наклонив голову.
— Скажи, Настя, — попросил он.
Она подняла на него глаза, и только тогда он заметил, что глаза у неё испуганные.
Почти такие же испуганные, как глаза его собственной жены.
