А попали мы на подъездную площадку близ незнакомого двухэтажного дома. Я невольно засмотрелась — до того прелестными мне показались и мощёные дорожки, пролегающие через ухоженный садик, и песочно-карамельная отделка каменных стен, и крутая двускатная крыша с высокими фронтонами, покрытая тёмно-бурой черепицей. А ещё полукруглая каменная арка у парадного входа. И совершенно чудесный эркер в виде высокой башенки с крышей-конусом. Да что там — даже каминная труба, сложенная из пёстрых округлых камешков, притягивает взгляд.
— Как красиво, — искренне восхитилась я. — Чей он?
— Вот этот пряничный домик? — уточнила мама, в картинном отвращении наморщив нос. — Ну, вообще-то твой. Как и земли, на которых он стоит.
Какое-то время я ошалело таращилась то на неё, то на пряничный домик.
— М-мой?
— Это подарок на твой минувший день рождения. У каждого взрослого альфы должна быть своя территория, верно?
Я машинально кивнула и прошлась по извилистой дорожке вглубь сада. Здесь чувствуется рука Джила, и растения все его любимые — лилейники и ирисы, лаванда и котовник, пёстрые кустики вереска и ещё не распустившиеся зимние розы. И каменную горку тоже наверняка он сам укладывал; ему бы хватило занудства, в отличие от меня.
Вдоволь налюбовавшись цветочками, я снова в неверии уставилась на маму.
— Вы что, и правда подарили мне целый, блин, дом?!
Она на это лишь закатила глаза.
— Детка, если вдруг не помнишь, мы обеспеченные нелюди и можем подарить тебе хоть дюжину домов. К тому же твой папенька был счастлив как младенец, превращая эту старую халупу в мини-замок для своей принцесски… Поэтому, знаешь, просто заткнись и иди внутрь!
Всё ещё немного шокированная внезапным поворотом, я послушно побрела на каменное крылечко, к тяжёлой деревянной двери.
Изнутри домик оказался так же чудесен, как и снаружи. Пока ещё не обжит, обставлен по минимуму, однако мебель мне понравилась, да и отделка тоже. Всё так изящно, в меру затейливо и совсем не вычурно, везде оттенки моих любимых цветов — лимонно-жёлтый и мятно-зелёный, бирюзовый и лавандовый, малиново-алый и тёмно-фиолетовый… Ну да, я не любительница всяких там бёдер испуганной нимфы и прочих линялых пастелей. Благо Джилли и родители хорошо знают мои вкусы.
Задний двор меня просто добил. Потому что оранжерея. А ещё каменный бассейн, больше похожий на пруд — такой просторный, что кроме тигра ещё парочка медведей поместится. Внутри этой громадины огорожена эдакая каменная чашечка, от которой даже нынешним жарким днём идёт едва заметный пар. Дальний край бассейна переходил в нечто вроде миниатюрного водопада, который небольшим ручейком стекал вниз по склону и впадал в шумно журчащий горный ручей с мудрёным названием, какое я сейчас и под страхом смерти не припомню.
— Да, твой отец по-прежнему не умеет вовремя остановиться, — несмотря на свой сварливый тон, мама радостно улыбнулась. — Ну ладно, воды много не бывает.
— Он… он сделал мне оранжерею. И бассейн. И круглую башенку! — к собственному ужасу, я вновь всхлипнула. — А я обозвала его своим сутенёром и спросила, где его леопардовая шуба!
— И поделом придурку. Боги, Джинни, да что у тебя всё время глаза на мокром месте? Течка, что ли, скоро?
Я тут же передумала лить слёзы и почти в ужасе глянула на неё.
— Что? Нет! Ещё слишком рано! Просто Олли и… вот это всё…
Мама смерила меня подозрительным взглядом, но кивнула.
— Просто будь осторожнее, — всё же прибавила она спустя какое-то время. — В двадцать два года цикл скачет от любого чиха, а рожать немного рановато.
— Мам, я сама не так давно из пелёнок выбралась! У меня с моей новой должностью не будет времени даже на щенка, какие тут дети?
Какие? Ну… вообще-то очень милые. Очаровательные и трогательные, как маленькая Тэмми, но… свои. Лучше бы тигрята, но медвежонок тоже ничего. Возможно, с моими золотистыми глазами. И с золотистыми же кудряшками, точь-в-точь как у их папаши. Но не-ет, учитывая моё везение, всё наше с Хотой потомство наверняка унаследует мои непослушные чёрные лохмы и его льдисто-голубые глазищи в пол-лица…
Погодите-ка, что? Я правда только что в своих мечтах заделала котяток с этим мерзавцем? Вот как-то не радует. Может, у меня и впрямь течка на носу…
— А ты когда-нибудь думала, ну… не рожать меня? — спросила я, просто чтобы отвлечься от собственных пугающих мыслей.
— Не скрою, это было как снег на голову. Что уж там, я была в шоке и ужасе… но даже думать не могла об аборте, — мама уверенно помотала головой и улыбнулась. — Я ведь страшно втюрилась в твоего отца, а ты была чудом, которое мы создали вместе — пусть даже по глупости и нелепой случайности.
— А близнецы что, тоже случайность?
Мама демонстративно сморщила нос.
— Ну как сказать… не совсем. Да я клялась и божилась, что не подпишусь на это снова! Но ты как-то слишком быстро выросла, а гормоны творят с мозгами нечто отвратительное.
Невольно поёжилась. Дети офигенно милые, я обожаю с ними возиться! Но вот всё, что происходит с женщиной перед их появлением, подозрительно смахивает на какой-то фильм ужасов.
— Не уверена, что соглашусь пройти через такое аж два раза. Да даже один…
— Я сейчас, видимо, должна тебе вдохновенно наврать, что беременность и роды — это донельзя восхитительное событие? — усмехнулась мама. — Не буду. Это был кошмар. Но без этого не было бы тебя и мальчиков — а уж вы, поганцы, и впрямь самое прекрасное, что со мной только случалось.
— Ну хоть кому-то я принесла радость, — буркнула я, на сей раз порыв зареветь давя в зачатке. — Мам, но почему они ссорятся из-за меня? Это так глупо, нелепо, эгоистично! Я не собираюсь бегать за ними по всему Северу и без конца доказывать, что люблю обоих!
— Потому что мужики в сто раз хуже детей, а тридцать им или семьдесят — разница невелика, — отмахнулась мама. — Не вини себя и дай мальчикам спокойно померяться причиндалами.
— Да и на здоровье!
Она со вздохом протянула руку и погладила меня по щеке, вынуждая потереться о её ладонь. Боги, моя мама лучше всех. Люблю её.
А особенно люблю то, как точно она понимает мои чувства. Отец, если бы мы не поссорились, наверняка целый день донимал бы меня в попытках поднять настроение; мать же просто оставила меня в покое. Показала, что где лежит, напутствовала «обживать новую коробочку да не вешать нос из-за всяких косолапых дуралеев», обернулась тигрицей и скрылась за холмами.
Нос вешать было уже неохота, да и просто некогда: я разложила вещи, переставила кое-где мебель, скаталась за продуктами в ближайший молл; позвонила Сэре и уговорила ту не приезжать в Моэргрин (с трудом, честно говоря — моя подруга была вне себя и жаждала крови инквизиторов, посмевших покуситься на святое в лице её брата-близнеца), пробежалась по своим новым владениям, оставляя свой запах… В общем, сама не заметила, как прошёл день. А вечер повстречала в приятно тепловатой воде похожего на озерцо бассейна, радостно загребая лапами и то и дело отфыркиваясь. Ни один вид кошачьих не любит воду так, как тигры. Да и мне-человеку очень даже по душе — особенно горячая вода в каменной чашечке. Как же такой штуки не хватало в столице, когда я отрабатывала две смены в клубе или десантировала взвод боевых магов на другой конец республики.
