Зря он это. И притащился сюда зря, и пасть свою столичную открыл тоже зря. А уж лапы свои загребущие тянуть к Реджине и вовсе не следовало.
Она, впрочем, в те лапы и не далась: рванула от него как от чумы, вцепилась до боли в моё плечо, поглядела испуганно и растерянно — не то прося, чтобы Мегар ушёл, не то интересуясь, какого хрена я стою и слушаю этого придурка, без толку катящего шары к чужой женщине.
Видит Прядильщик, мне давно уже следовало бы отужинать его потрохами. Как и положено агрессивному сопляку, да.
— Любишь ты рисковать, мужик, — протянул я, не особо трудясь скрыть насмешку, и прижал Реджину к себе, успокаивая. — Побереги конечности, а? Я ведь про неприёмный день серьёзно говорил.
Не думал, что Мегар сообразит, о чём речь и почему Реджина вдруг сделалась такой пугливой. Однако же он понял, судя по красочной смеси неловкости, отвращения и жалости, что проступила на его физиономии. Люди почти всегда реагируют на эструс и прочие наши звериные заморочки именно так — словно это третичный сифилис или ещё какая мерзкая болезнь.
— Прошу меня простить, — только и ответил он. А затем кивнул чуть резко и наконец-то избавил нас от своего присутствия.
Дверью, правда, хлопнул куда громче, чем следовало. Вот тебе и взрослый дяденька на понтах.
Едва дождавшись, пока чужой запах окончательно растворится в воздухе, я повернулся к Джинни. Многое хотел сказать ей, от попыток успокоить до клятвенного обещания догнать клятого майора и раскидать его кишки по ближайшим закоулочкам. Вместо этого сжал её плечи, привлёк к себе, ткнулся носом в мягкие непослушные волосы. Поцеловать собирался, даже покосился на так удобно стоящий позади неё стол…
— Поехали домой, — почти выпалил я, когда она подняла голову и сама потянулась за поцелуем. — Ради твоего же блага.
Реджина сверкнула своими тигриными глазами, вздорно фыркнула, но послушалась. Отстранилась и первой направилась к двери, стуча каблуками по паркету. И обернулась, поняв, что я не иду за ней, а стою как дурак и пялюсь на её задницу, совершенно прелестно обтянутую тем проклятущим зелёным платьицем.
И вот в этом она гуляла весь день перед грёбаной уймой мужиков?
Я догнал её в два шага, подхватил под локоть и… почти вытолкнул за порог кабинета, пока в голову не пришла ещё какая-нибудь дурная мыслишка.
— Меня не будет неделю. Наверное, — коротко глянув на Реджину, сообщил я. — Документы на моём столе спрячь. И пусть Хартасерру держат под наблюдением.
— Он что-то сделал? — поинтересовалась Эмма так, будто я попросил кофе принести, а вовсе не проследить за одним из самых крутых боевых магов республики.
— Достал меня.
Ну а что, вполне сойдёт за объяснение.
Эмма согласно кивнула, тут же потянулась к комму. Кого будет вызванивать — уже неинтересно, да и не мне сомневаться в её способностях находить нужных людей.
Куда важнее сейчас моя киса. Невыносимо красивая, принадлежащая мне, пахнущая так, что думать здраво не получается. Да что уж там, и до стоянки-то дотащиться — уже небольшой подвиг.
— Садись, — бросил я, пожалуй, чересчур резко. Плевать. Нужно уезжать, убираться прочь, увезти свою женщину отсюда. В безопасность. Туда, где больше никто её не тронет.
— Да, сэр, уже бегу, сэр, — ехидно протянула Реджина, явно настроенная испытывать моё терпение и дальше. — Спасибо, хоть сразу в багажник не упрятал.
— Просто сядь, Регинхильд, — рыкнул я и дёрнул за ручку, открывая перед ней дверь. — Сейчас же.
Она весьма красноречиво закатила глаза, но всё-таки послушалась. Слава Хаосу! Он же один знает, каких трудов мне стоило просто сесть за руль, завести кар и сорваться с места на скорости, худо-бедно допустимой правилами дорожного движения.
54
Когда я устроил ладонь на её коленке, Реджина даже не шелохнулась. Хмыкнула, несильно стукнула меня по руке, поёрзала на сиденье… и сильнее сжала ноги. Как будто узкой юбки мало!
С нажимом прошёлся вверх по бедру, приподнимая плотную ткань платья. Реджина не мешала, старательно делая вид, будто ничего не происходит. Но задышала чаще, пусть и силилась скрыть это. Будь я человеком — может, обманулся бы показным безразличием. Да только я оборотень. Я чую, как возбуждена моя самка, как она хочет, чтобы её трахнули прямо сейчас.
И лишь когда моя рука легла выше резинки чулка, когда я почувствовал гладкость и жар её кожи, Реджина больно вцепилась мне в руку.
— Маграт, ты вконец охренел? — осведомилась она всё с той же нарочитой невозмутимостью. — Чтоб тебя, следи за дорогой; на том свете я тебе точно не дам!
— Не узнаем, пока не проверим.
Её слова, впрочем, малость отрезвили — за дорогой следить и впрямь нужно, хотя бы для того, чтобы не пропустить поворот. Не домой, до дома мы попросту не дотерпим. Туда, где можно остановиться и не бояться, что нас увидят. О, кажется, впереди есть съезд на проселочную дорогу…
Руку с её бедра я всё же убрал, но только чтобы устроить её на груди. Реджина шумно выдохнула, откинула голову на спинку, но затем всё же возмутилась:
— Хота!
— Не стоило отказывать мне весь день, — почти угрожающе заявил я, наконец-то съехав на обочину.
— Как будто я обязана по щелчку пальцев выпрыгивать из трусов! — Реджина капризно надула губы и смерила меня сердитым взглядом. — Представь себе, девушка может не хотеть!
— Очень смешно, — пробормотал я, снова пробираясь ладонью под такую раздражающую сейчас юбку, — было бы, если бы я не чуял, как ты не хочешь.
— Знаешь, когда твой рот занят делом, ты нравишься мне гораздо больше, — огрызнулась Реджина.
Я со смешком покачал головой.
— О, детка, такими комплиментами ты вскружишь мне голову.
Видок у моей тигрицы сейчас такой, словно она никак не может решить, чего хочет — изнасиловать меня пару раз или всё-таки въехать коленом между ног. Мне определённо следует помочь даме с выбором.
Реджина недовольно фыркнула, но тут же шустро стянула платье через голову, оставшись в одном белье. Ну вот сразу бы так! А затем, не успел я на радостях залезть к ней в лифчик, она уже оседлала меня. Горячая, возбуждённая, почти голая в этих своих кружевах.
От одной лишь мысли, что мы едва не на улице, что кто-то ещё может увидеть её такую, я взбесился пуще прежнего. И завёлся тоже, что уж скрывать. Нашарил рычаг, потянул, опуская спинку сиденья. Резко получилось — Реджина ойкнула, упала мне на грудь, посмотрела сердито. И тут же злобно впилась в шею. Ещё не метка, но уже почти, так похоже…
Потянул её за волосы, отстраняя — не сейчас, моя девочка, давай хотя бы это у нас будет романтично, — и тут же поцеловал. Грубо, кусаче, наверняка даже больно, потому что не впиваться в эти пухлые губы совершенно невозможно. Но Реджина не сопротивлялась. Отвечала пылко и почти с яростью, охотно льнула к моим рукам и выгибала спину, чтобы мне было удобнее ласкать её.
