Она вылетела из сарая, в котором меня привязали, так быстро, что едва не потеряла платок, а я усмехнулся. Она действительно зря решила мне помочь. Впредь будет умнее. Но девчонка – целительница. В ее природе утолять чужую боль. Только, кажется, на этот раз она перестаралась.
Глава 12
Амелинда
Я чувствовала себя отвратительно. Сидела на кровати, поджав босые ноги, и смотрела в пустоту. Зачем? Зачем вообще пришло в голову помогать негодяю и убийце? Он сам виноват в том, что с ним произошло. Не я, не моя семья, а он сам. Он забрал у нас Илли. И мой отец погиб на войне с Изельгардом. И… Столько всяких «и», иногда не знаешь, что главнее. Боль пронзала душу. Конечно, я не ожидала благодарности. Мы с Аттеусом – враги. Этого никто и ничто не изменит. Но мне стало жаль не врага, а человека, измученного страшной казнью и тяжелой дорогой. Сегодня полковник напомнил мне правду: к врагам не испытывают жалости. Вот только ненавидеть не получалось. Нет, конечно, я не начала ему симпатизировать или что-то подобное. Но магия исцеления брала свое и требовала помочь больному. Так бывало всегда. К чему удивляться, что и на этот раз захотелось помочь?
Его слова о Литонии и Изельгарде почему-то обидели меня. Может, где-то в глубине души я осознавала, что в них есть доля истины? Действительно, войну развязал Илверт. Но лишь после того, как Изельгард отвоевал часть наших земель. Замкнутый круг. Если бы рядом был Лео, стало бы легче. Передо мной не стояла бы проблема выбора. Он отгородил бы от Эрвинга Аттеуса, от пронзительных черных глаз. Смешно признаться, но я боялась взгляда полковника. Становилось не по себе, стоило встретиться с ним. Дожила…
Заставила себя лечь, закрыла глаза. И за этим человеком мне предстоит присматривать до самого возвращения мужа. Безумие! Но никуда не денешься. Не бросать же его посреди просторов Литонии. Хотя он был бы только рад. Что произошло бы со мной, если бы я вдруг стала рабыней в Изельгарде? Да, там рабства не было, но допустим? Я бы сошла с ума. Умерла бы при первой возможности. Наверное, это противоречие и заставляло меня думать о полковнике. Почему он еще жив? На что надеется? Понимает ведь, что свободы не будет и жить спокойно ему не дадут. Я прекрасно знала семью Эйш, они не простят убийцу сестры и дочери. Неужели все еще думает, что сможет бежать? Магическая печать не даст. Боль будет только нарастать, пока не приползет обратно или не сойдет с ума. Я это понимала, но осознавал ли он?
Повернулась на другой бок, зажмурилась. Надо поспать, только за время пути никак не могла крепко уснуть. Все время казалось, что Аттеус неведомым образом вырвется из оков и убьет нас. Страх и желание помочь – как это может сочетаться? А ведь оказалось – может. И мне становилось дурно каждый раз, когда думала об этом. От мыслей не спрятаться, не скрыться. Стоит ли удивляться, что проворочалась до самого утра? А нам на этот раз предстояла ночевка в лесу. Там не будет защиты стен, остается надеяться только на стражу. Илли тоже… надеялась. Не помогло.
Я вышла из здания постоялого двора, когда Аттеус уже занял место на запятках кареты. Отметила, что он выглядит гораздо лучше. Все еще смертельно бледный, с тенями под глазами, но от него не веяло болью, и спину держал прямо, открыто смотрел в глаза. Не сделала ли я ошибку? И не будет ли она стоить слишком дорого? О, боги-покровители, помогите мне!
Солдаты приветствовали меня, помогли сесть в экипаж, и сразу стало легче дышать. Может, разведка лгала, и у этого человека все-таки есть магия? Смешно.
– Что-то случилось, лери? – встревожилась Дина. – Вы так бледны.
– Все в порядке, – ответила я. – Плохо спала.
– Тоже боитесь его, да? – понизила голос компаньонка.
Я кивнула. Значит, не мне одной так страшно. Эта мысль согрела, подтверждая, что происходящее – нормально. Любая бы боялась. Любой было бы не по себе. За окном поплыли окрестности городка, постепенно переходя в густой лесной массив. Еще три дня! Всего три, и мы будем в столице, а там… Что делать с Аттеусом там? Вроде бы Лео говорил, что отдал распоряжения. Запру где-нибудь, и дело с концом.
Решила, что безопаснее думать о муже, но и эти мысли не приносили успокоения. Леонард изменился. Можно было говорить себе, что дело в неизбывном горе из-за гибели Илмары, но если нет? Если я упустила момент, когда все пошло не так? Нет, не легче. Тогда о чем думать?
После бессонной ночи я вскоре задремала. И очень зря, потому что вечером спать не хотелось совсем. Пока солдаты обустраивали место для ночлега и ставили для меня палатку, я сидела у экипажа на опрокинутом стволе дерева. После духоты экипажа хорошо было дышать свежим воздухом. Дина толклась рядом, больше раздражая, чем помогая, но если бы я попросила ее уйти, то осталась бы наедине с Аттеусом, а этого уж точно не желала. Наконец, палатку поставили, а от котла пополз аппетитный запах. Я зажмурилась от удовольствия, потому что успела проголодаться. Затем украдкой обернулась. Пленник сидел за запятках, пытаясь растереть затекшие запястья. Он казался спокойным, что в данных обстоятельствах меня удивляло. А вечер, между прочим, холодный…
Запретила себе думать о глупостях, вернулась к котлу и ужину. Вскоре еда была готова, и мы с Диной переместились к огню, растирая озябшие пальцы. Сытная похлебка грела изнутри, стало легче. Одного из солдат отправила к полковнику с едой. Тот вернулся быстро. Даже возникла мысль, что вылил похлебку под ближайший куст, но я снова приказала себе угомониться. Надо отдохнуть, завтра предстоит проделать очень большой отрезок пути и не останавливаться на ночь, чтобы на рассвете пятого дня увидеть стены столицы. И если ничто не помешает, к полудню будем на месте. Мои мучения закончатся.
Пожелала всем доброй ночи и забралась в палатку. Дина тут же улеглась у стеночки и вскоре засопела, а я таращилась в темноту, слыша, как переговариваются снаружи солдаты. Они о чем-то тихо спорили, затем угомонились. Видимо, тоже устроились на ночлег. Где-то ухнула ночная птица, заставив меня вздрогнуть. Не по себе… А голоса послышались чуть дальше, где-то возле экипажа. Неужели Аттеус все-таки попытался сбежать? Я осторожно выбралась из палатки, чтобы не разбудить Дину.
Чуть влажная листва под ногами скрадывала шаги, а деревья скрыли силуэт. Я думала разобраться, что происходит, и, если ничего серьезного, так же незаметно уйти. Послышался взрыв смеха. Веселятся? Выглянула из-за дерева. Солдаты, похоже, развлекались вовсю. Они отвязали Аттеуса от экипажа, стали кругом и били, куда придется.
– Огрызаешься? – услышала я. – Ну-ну, попытайся. Сразу пары зубов лишишься.
– Да пошел ты, – раздался тихий, уверенный ответ.
Звук удара. Я не видела, что происходит внутри круга, только слышала.
– Знай свое место, раб. Здесь тебе не Изельгард.
И снова удар. Тихий стон. Я вцепилась в дерево, борясь между желанием высказать все, что думаю о подобных развлечениях, и стыдом. Они ведь расскажут Лео. И в чем-то они правы: у Аттеуса в Литонии нет никаких прав. Рабов нигде не жаловали, в рабство не попадали просто так. Но стоять и молчать? Наблюдать?
