– Как знать? – Лайза пожала плечами. – То ведают лишь боги-покровители, а они не любят сроков.
Нет, о побеге думать еще рано – у меня нет средства снять печать. Но можно искать, и никто не будет следить за каждым моим шагом. Напроситься с Лайзой в город, поспрашивать. Правда, кто и что мне скажет без денег? Но вдруг повезет? И Эмми. Раз она не едет, я смогу говорить с ней без свидетелей. Она должна что-то знать. Пока все складывалось неплохо.
До самого вечера кипели приготовления, а затем мы вынесли во двор столы. Женщины накрыли их скатертями, неподалеку разложили большой костер. Я хотел было уйти к себе, чтобы не смущать людей. Мы по-прежнему сторонились друг друга, но хотя бы все не замолкали в моем присутствии. Только разве от Лайзы скроешься? Она тут же отыскала меня.
– Эй, куда это ты собрался, мальчик? – спросила, подбоченившись.
– Спать, – ответил я.
– Кто же спит в первую зимнюю ночь? Год потом счастья не видать.
– Лайза, другим будет неприятно… – попытался ей объяснить.
– Плевала я на других, мальчик, и тебе советую. За мной, немедленно.
Пришлось послушаться, не хотелось обижать добрую женщину. Она усадила меня между Анитой и собой, и никто не сказал слова против. Нита радостно заулыбалась. Она по-прежнему относилась ко мне с теплотой. А я заметил на ней рябиновые бусы и сказал:
– Ты принарядилась. Тебе к лицу.
Девушка довольно рассмеялась, а затем протянула мне какой-то сверток.
– Что это? – спросил ее.
– Подарок, – вместо Ниты ответила Лайза. – Не отказывайся, она сама рукодельничала.
В свертке находилась широкая черная лента, на которой мелкими бусинами были вышиты какие-то символы.
– Для волос, – пояснила Лайза. – Отросли ведь, в глаза лезут.
Это правда, действительно мешали. Но снова стричься я не собирался, и никому не позволю повторить то, что случилось на казни.
– А это – охранные символы Уруна. – Лайза показала на бусины. – Призывают удачу, защищают голову и даруют светлые помыслы.
Я коснулся бусин – и почувствовал легкое покалывание. Магия! У Ниты есть магия? Этот вопрос и озвучил Лайзе.
– Очень слабая, – ответила та. – На многое девочка не способна, но вот наполнить вышивку силой смогла. Для тебя ведь старалась.
– Спасибо, Нита. – Я обнял ее и повязал подарок на лоб. Отлично! Очень удобно.
– Идет! – рассмеялась Лайза, а Нита счастливо улыбнулась и пожала мою руку.
– Жаль, мне тебе нечего подарить, – ответил я, но она отчаянно качнула головой и прижала руку к сердцу.
– Она считает, ты уже сделал ей подарок, когда защитил, – пояснила Лайза. – Нита каждый день молит за тебя Лаада.
Девушка покраснела и отвернулась. Видимо, Лайза раскрыла ее секрет.
– А за что отвечает Лаад? – поинтересовался я.
– За семью, – ответила кухарка. – За близких людей, чтобы с ними не случилась беда.
– Спасибо, – сказал Ните еще раз.
А костер разгорался все выше. Казалось, что пламя лижет небо. И мне было хорошо и спокойно. Боялся поначалу, что буду кого-то стеснять, но со мной заговаривали, поздравляли, подливали слабое, разбавленное вино. И я смеялся, хотя думал, что уже разучился это делать.
– Ты такой красивый, когда улыбаешься, мальчик, – заметила Лайза. – Эх, где мои тридцать! Я бы тогда на тебя положила глаз.
– Ты бы тогда на меня и не взглянула, коварная, – отвечал я. – Знаю я вас, женщин.
Лайза только качала головой. А когда кушанья на столах закончились, девушки убрали посуду, мы унесли столы и расселись вокруг костра. Лайза и Шиан первыми затянули какую-то песню. Я понимал не все слова. Видимо, она была не на современном литонском, либо на каком-то его наречии. Но песня была красивая, очень мелодичная. В мелодию вплетались новые и новые голоса. И это было так необычно, что я сам не заметил, как начал покачиваться в такт. Искры огня улетали в ночное небо. Высоко, очень высоко.
– Урун услышал нас! – с завороженной улыбкой сказала Лайза. – Никогда еще костры Эйшвила не горели так ярко. Пора танцевать!
Шиан притащил старый бубен. Один из его племянников, по прозвищу Лис, принес подобие гитары, только струн было меньше. Еще двое парней достали дудки, и заиграла музыка. Первые пары тут же пустились в пляс, а Нита протянула мне руку.
– Я не знаю ваших танцев, – ответил, стараясь перекричать музыку.
Но она все равно тянула в круг, и надо поблагодарить ее за подарок. Поэтому пришлось учиться. Движения были простыми, и вскоре мы уже танцевали в одном кругу, позабыв, кто и кому приходился другом, кто – врагом. Ноги гудели от быстрого ритма. Быстрее, быстрее!
– Ой, вспомню молодость! – ухнула Лайза и тоже вступила в круг, подняла повыше многочисленные юбки и принялась выбивать ритм. Мы захлопали в ладоши, так лихо у нее получалось. Удивительно! Я был здесь своим. Сейчас, в эту минуту. И казалось, что моя жизнь в Изельгарде – это сон. Там больше никто не ждет, а здесь есть близкие люди. И если бы не рабская печать, я полюбил бы Литонию, принял бы сердцем.
– Лери идет! – крикнул какой-то мальчишка.
К нам действительно приближалась Амелинда в сопровождении служанки. Она несла в руках корзиночку. А ведь я не видел ее с того дня, как поцеловал. Эмми тут же отыскала меня взглядом – и отвернулась. Смущается? Злится?
– С праздником, да благословят нас боги-покровители, – звучно произнесла она.
В корзине было вино – настоящее, не разбавленное, и мясо. А еще на поясе лери нашелся кошель с монетами, и она каждому из нас раздала по серебрушке. Я не собирался принимать подарок. К чему? Но Амелинда взяла меня за руку, разжала ладонь и вложила туда монетку.
– Для успешного года, – сказала она с улыбкой.
Да уж, успешнее некуда. Но я поблагодарил и опустил серебрушку в карман.
– Потанцуйте с нами, лери, – позвала Лайза.
– Что вы, – смутилась Эмми.
– Потанцуйте, – присоединился Шиан. – Такая ночь бывает раз в году. Взгляните, как высоко горит костер. Надо задобрить богов весельем.
– Хорошо, – кивнула Эмми и махнула рукой служанке, позволяя тоже присоединиться к нам. Девчонка только обрадовалась, и мы снова встали в круг. Загремела музыка, застучали ботинки. Амелинда лихо кружилась, только юбка взметалась, чуть обнажая красивые ножки. А когда фигура танца предполагала разделение по парам, она как-то случайно оказалась со мной. Зарделась, когда взял ее за руки, но не отстранилась. И мы завертелись, ловя ритм. На миг подхватил Эмми за талию и поднял над землей, но в ту же секунду перехватило дыхание. От нее пахло весной и травами. Так сладко.
А мы снова разошлись в общий круг. Жаль, мне хотелось продлить мгновение нашей близости. Но музыка вскоре стихла, а Эмми засобиралась в замок.
