– Вы приехали с адмиралом?
– Можно сказать и так, – невнятно ответил Козицкий. – Я тоже расследую… Помогаю адмиралу в некоторых вопросах.
У него была странная манера не смотреть собеседнику в глаза и вообще в лицо. Во время разговора Козицкий смотрел куда угодно: за плечо Фэна, на стену, на свои руки, под ноги – но только не на собеседника. Сначала Фэн не обратил на эту особенность внимания, но через пару фраз стал нервничать.
– Я не уверен, что имею право отвечать на ваши вопросы.
– Ах, вы об этом… Никуда не уходите. – Козицкий отпустил рукав собеседника, раскрыл папку и показал Фэну лист бумаги. – Я – специальный заместитель командующего Космическими войсками. Наивысший уровень допуска.
Бумага это подтверждала.
– Никогда не слышал о такой должности, – растерянно промямлил Фэн.
– В экстренных случаях командующий имеет право назначать специальных заместителей, – сообщил блеклый Козицкий блеклым голосом. Убрал документ, закрыл папку и продолжил: – Скажите, о каком всплеске энергии вы говорили адмиралу? Вы засекли взрыв?
– Всплеск мог оказаться взрывом, – подумав, подтвердил Фэн.
– Почему же мистер Райли назвал его последствиями солнечной вспышки?
– Потому что всплеск мог быть последствием солнечной вспышки, – ответил Фэн. – Вопрос в том, как интерпретировать данные.
– То есть можно действовать по шаблону, а можно копнуть глубже?
– У нас пропал клипер, – буркнул Фэн. – Сейчас никто не будет копать глубже, выясняя, правда ли это был солнечный ветер или мне привиделось.
– Понимаю. – Козицкий несколько секунд разглядывал свои дешевые наручные часы, после чего поинтересовался: – А что думаете вы?
– Вас интересует мое мнение?
– Да.
Фэн понял, что его блеклого собеседника не интересует ничего, кроме правды, и решился ответить так, как думал:
– Я считаю, что непосредственно перед столкновением в зоне, где находился «Чайковский», случилось возмущение пространства, однако понятия не имею, чем оно могло быть вызвано. И еще хочу добавить, что нужно очень постараться, чтобы разглядеть в этом всплеске отголоски солнечной вспышки.
Ответив, Фэн посмотрел на Козицкого. На его лице не дрогнул ни один мускул. Это было настолько неожиданно, что Фэн решил уточнить:
– Вы меня поняли?
– Да, – равнодушно подтвердил Козицкий. – Возмущение пространства неизвестной природы.
– И вас это не удивляет?
– Я редко удивляюсь новой информации, – невозмутимо объяснил блеклый. – Я либо использую ее, либо признаю несущественной.
– Возможно, мы зафиксировали уникальное физическое событие, – бросил Фэн, поражаясь равнодушию собеседника.
– А когда вы его зафиксировали? До столкновения или после?
Ничего другого дознавателя не интересовало.
– До.
– Задолго?
– За сто шесть секунд.
– Ага…
Некоторое время Козицкий молчал, глядя на пальцы правой руки, после чего продолжил:
– Давайте повторим основные моменты нашего разговора, господин Фэн, чтобы определить, правильно ли я вас понял: за сто шесть секунд до столкновения вы засекаете энергетический всплеск неизвестной природы?
– Именно так, – подтвердил Фэн.
– К этому моменту связь с «Чайковским» уже потеряна.
– Именно так, к этому моменту клипер молчал около семи минут.
– Ага… – Вновь пауза. – Почему вас не смутило их молчание?
– Мы насторожились, – признал Фэн. – Но в космосе случаются кратковременные нарушения связи, поэтому тревогу никто не объявлял.
– Ага.
Козицкий вновь умолк.
Фэн же, набравшись храбрости, осведомился:
– Почему вас это интересует?
– Потому что я хочу знать, откуда взялся астероид, с которым предположительно столкнулся «Чайковский», – ответил блеклый. – И хочу понять, почему бортовой компьютер не принял меры для предотвращения столкновения.
– Хотите сказать, что астероид появился в результате возмущения пространства?
– Такое возможно?
– Не знаю.
– Я тоже не знаю, – усмехнулся Козицкий. – Поэтому веду расследование.
– А если «Чайковский» погиб? – зачем-то уточнил Фэн.
И услышал бесстрастный ответ:
– Для меня это обстоятельство не имеет значения, господин Фэн. Мне поручено выяснить, что произошло с клипером, и я выясню.
* * *
«Невероятно» – это слово сразу пришло в голову, когда шок отпустил ребят и они огляделись.
Невероятно.
Огромный «Чайковский» – а от кончика носа до кончика дюз его длина превышала сто пятьдесят метров – лежал в гигантском ангаре, и места вокруг оставалось еще на пять-шесть таких же клиперов. Места оставалось много, но ангар был абсолютно пуст, лишен дверей и ворот – или же они настолько хорошо смыкались с металлическими стенами, что были совершенно незаметны, – и освещался из плоских плафонов на потолке. В шести местах бежевые стены украшали непонятные черные символы и короткие, еще более непонятные фразы на незнакомом языке. На инопланетном языке – таким было единственное возможное предположение, на которое дружно намекали и гравитация, и наличие пригодного воздуха, и размеры ангара. Все говорило о том, что «Чайковский» находится внутри инопланетного корабля, однако сами инопланетяне на встречу не спешили.
– Давайте знакомиться, – произнес среднего роста афроамериканец лет сорока – сорока пяти. Он был облачен в оливковый комбинезон простого пассажира, но манера держаться не оставляла сомнений в том, что мужчина – офицер высокого ранга. – Меня зовут Исайя Линкольн, капитан Исайя Линкольн, и я летел на Луну, чтобы принять командование базой «Армстронг»…
– Поздравляю, – вздохнул Нуцци.
Линкольн улыбнулся:
– В настоящий момент мое назначение находится под большим вопросом.
– Уверен, нас вытащат.
– Соглашусь с вашей уверенностью, – кивнул капитан, внимательно глядя на врача. – Надеюсь, никто не будет против, что я, как старший офицер, приму на себя командование нашей… – Он помолчал. – Нашей экспедицией.
– Ни в коем случае, – вытянулся в струну Вагнер.
– Вольно, кадет.
Они собрались рядом со шлюзом, вывели пассажиров из клипера, помогли расположиться у стены, до которой не доехал «Чайковский», убедились, что внутри никого не осталось, а ошеломленные пассажиры далеко и ничего не слышат, и устроили совещание: единственный оставшийся в живых член экипажа, старший офицер, врач и две женщины.
