– Анна, возможно, ты возненавидишь меня после того, что я скажу, но…
– Я знаю, что выгляжу не на высший балл, – пожала плечами Баррингтон. – И что?
Нос чуть больше, чем того требуют каноны, а глаза, наоборот, чуть меньше, волосы не так густы, как хотелось бы, фигура… еще не круглая, но склонная к полноте. Сейчас Анна дышала привлекательной юной женственностью, но если не станет за собой следить, то через пять-семь лет превратится в толстую корову.
У Баррингтон не было комплекса неполноценности, она знала, как выглядит, и отдавала себе отчет в том, что не красавица. Но никогда не задумывалась о том, о чем сейчас говорила Октавия.
– Ты выглядишь очень необычно для Пятого, – произнесла Леди, наконец-то глядя Анне в глаза. – Точнее, ты выглядишь совсем не как равная ему, но ведешь себя так, и это его привлекает. А еще, возможно, ты напоминаешь ему горничную, с которой он потерял невинность… Или хотел потерять невинность, но мама запретила секс с прислугой и подсунула ему идеальную красавицу стоимостью десять тысяч в минуту, а он хотел полненькую девочку в кружевном чепчике…
Баджи хотела кашлянуть или засмеяться, но получилось только каркнуть, и она тут же прикрыла ладонью рот.
– Вот что я хотела сказать, – закончила ОК. – Его тянет к тебе как на экзотику.
– Жестоко, – прокомментировала Сандра.
– Зато правдиво.
Анна почувствовала, что, выговорившись, Леди перестала нервничать, и подумала, что это хороший знак.
– Ты все-таки стерва, ОК, – прокомментировала Баджи.
– Спасибо, – привычно улыбнулась Леди.
– Я никогда не считала себя Золушкой, – произнесла Анна, прежде чем рыжая продолжила давить на Октавию. – Я не верю в сказки. И я… я благодарна за то, что ты об этом рассказала, потому что никогда не задумывалась, что мы… Что мы так сильно отличаемся.
Сандра глубоко вздохнула и как-то ссутулилась, мгновенно превратившись в маленькую и очень грустную девочку. Баджи бросила на нее быстрый взгляд, криво улыбнулась и неловким, нервным движением поправила волосы.
– Я не знаю, чем закончится наше приключение, но знаю, что больше не буду прежней. До сегодняшнего дня я еще верила в то, что останусь собой, но история с вирусом… или вакциной… – ОК неожиданно улыбнулась, как будто вспомнила о чем-то очень добром и важном. – Эта история сделала меня другой. Останемся мы подругами или нет – время покажет, но пока я хочу быть твоей подругой, Анна, а подругам я не вру.
– Спасибо.
– Не за что. – Леди собралась подняться, но Баррингтон удержала ее и улыбнулась:
– Я тоже скажу, Октавия, я должна сказать… – Анна вздохнула, подбирая нужные слова: – Так получилось, что у меня никогда не было настоящих подруг. У меня ведь очень скучная жизнь: брат, учеба, работа, потому что денег постоянно не хватает. Я всегда занята, и я… я буду очень рада, если в моей жизни появится кто-то, с кем можно поделиться абсолютно всем. Потому что этот кто-то мне очень нужен. – Баррингтон выдержала паузу и рассмеялась: – И я обещаю не уводить у тебя Бесполезного.
– Анна, ты нахалка! – ответила на шутку Леди, но Баррингтон заметила, что в прекрасных глазах красавицы блеснули слезы.
И неожиданно подумала, что у блестящей, модной, идеальной и генетически спланированной Октавии настоящей подруги тоже никогда не было.
– У вас с Августом все сложилось? – заинтересовалась Баджи.
– Вас можно поздравить?
– На вечеринке или раньше?
– Вы ведь были знакомы?
Но вопросы прекратились так же быстро, как начались.
– Мисс Жарр? – Девушки одновременно повернулись и посмотрели на подошедшего Линкольна. – Добрый вечер, леди, вы позволите ненадолго украсть у вас Сандру?
– Украсть? – насторожилась Баджи.
– Мисс Жарр, вы ведь не откажете в разговоре? – улыбнулся капитан, в упор глядя на Конфетку.
– Нет, – очень спокойно ответила Сандра. – Где вы хотите пообщаться?
– На клипере.
– Что происходит? – тихо спросила рыжая.
– Все в порядке. – Конфетка поцеловала подругу в щеку, поднялась и улыбнулась Линкольну: – Вы ведь вернете меня до полуночи, капитан? Иначе карета может превратиться в тыкву.
И Анна неожиданно подумала, что слова Конфетки не были шуткой. Точнее, не только шуткой: в них явно присутствовал скрытый смысл, который прекрасно уловил капитан.
– Это угроза, мисс Жарр?
– Это цитата из старой сказки, – рассмеялась Сандра. – Анна мне ее напомнила.
Баджи вскочила на ноги и дерзко поинтересовалась:
– Капитан, у вас есть на это право?
– На что? – удивился Линкольн. Удивился не столько вопросу, сколько горячности, с которой рыжая его задала.
– На разговор с Сандрой.
– Поверьте, мисс Хьюз, есть, – помолчав, ответил капитан. – Более того, у меня есть право арестовать мисс Жарр и любую из вас без объяснения причин.
– Не надо угрожать! – насупилась Баджи.
– Вы завели разговор о правах, – ровно напомнил Линкольн. – И не моя вина в том, что мои права вам не понравились.
– Почему вы не можете поговорить с Сандрой здесь?
– Потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал наш разговор. Он касается лишь меня, мисс Жарр и ее родителей.
– Но…
– Баджи, все в порядке, – повторила подруге Сандра. – Наверное, мой папа так беспокоится, что надавил на пару лишних кнопок, заставив капитана нервничать… – Она перевела спокойный взгляд на Линкольна: – Ведь так?
– Примерно, – добродушно улыбнулся тот.
– Я скоро вернусь.
– Я вас провожу, – решительно сказала рыжая, не до конца поверившая словам Конфетки. – Я тебя не оставлю.
– Как вам будет угодно, мисс Хьюз, – кивнул Линкольн.
Так они и добрались до клипера: дружелюбно улыбающийся капитан, встревоженная Баджи и спокойная, как выставленная в витрину куколка, Сандра. У шлюза разделились, то есть Баджи хотела войти внутрь, но Линкольн сказал, что «впереди будет дверь, через которую вам не пройти, мисс Хьюз, а здесь воздух свежее», и рыжая подчинилась, ответив капитану весьма недружелюбным взглядом.
И не понимая, что происходит…
* * *
Линкольн держался с Сандрой, по обыкновению, корректно: помог подняться по трапу, подал руку в шлюзе и чуть позже, при переходе в машинное отделение, но девушка чувствовала хорошо замаскированную нервозность капитана, которая изредка проявлялась в нехарактерных для него резких, дерганых движениях. Заперев дверь в машинное отделение, Линкольн усадил Конфетку в кресло перед терминалом 2.0, и едва девушка в нем расположилась, на мониторе появилось изображение сидящих рядышком мужчин: элегантного брюнета, ухоженного, аккуратно причесанного, со светской улыбкой на губах, и второго, блеклого, как выгоревшая на солнце трава, в дешевом костюме и мятом, словно жеваном, галстуке. Брюнет смотрел на Сандру, блеклый – в сторону. Но поздоровались они одинаково и почти одновременно:
