— Нет. К сожалению, нет, — со вздохом сказала девушка, успокоившись и взяв себя в руки, — как и многие слуги в Виллгарде, я очень любила принца и была бы рада узнать, как у него дела.
— В таком случае потрудитесь объяснить, как у вас оказался его билет, — громыхнул Киртулик, стоявший позади неё, — мы, как вы хорошо помните, не стали хватать первого попавшегося пассажира. Мы сверили билеты и ауры их покупателей по отчётной книге. И только у вас слепок ауры не совпадал с изначальным слепком, по которому был куплен билет!
Девушка покраснела. Опустила взгляд в пол. И нехотя выдавила.
— Я его не на кассе купила.
— А где же? — вежливо подбодрил её Мизраел.
— Мне этот билет достался за один серебряк от знакомого скупщика. Я так же знала мага, который мог бы почистить билет от ауры. Обычно такие занятия не входят в профиль его деятельности, но он был мне должен… и я его упросила. И спокойно сплавала бы в Анваскор, у меня и в мыслях ничего дурного не было. Откуда же я могла знать, что вы… вот так. Сэкономила, называется. Выходной день насмарку, — сердито закончила она.
— Что ж, это послужит вам отличным уроком, — назидательно сказал Мизраел, — во все времена скупые всегда платили дважды. Что ж, нетрудно понять, что произошло. Принц неглуп и наверняка догадался, что мы можем перехватить его на корабле. Потому и избавился от билета, который повезло приобрести особе, столь близко с ним знакомой. Карнелла, — обратился он к сидящей по левую руку от него тёще, — как твои дела с Алвасом?
— Глухо, — грустно вздохнула Карнелла, — он никак не желает поддаваться уговорам. Я что только не перепробовала. Но, боюсь, искать принца нам предстоит собственными силами. И придумывать, как просить прощения за содеянное, тоже придётся самим.
— Гиблое дело, — скептически сказала девушка, — такого он никому не простит.
После этих слов в кабинете стало очень тихо.
— А откуда у вас, моя дорогая, такая в этом уверенность? Уж не хотите ли вы сказать, что вам известна причина, по которой принц от нас сбежал? — вкрадчиво поинтересовался Мизраел. Девушка, поняв, что она только что ляпнула, прикусила себе язык, но уже было поздно.
— Я вам всё равно ничего не скажу, — с вызовом заявила она, — он так старался ради Тискулатуса. Он честно пытался полюбить ту, на которой ему предстояло жениться, чёрт возьми, он привязался к ней, он сам мне это сказал! — почти выкрикнула она, — а вы просто вытерли об него ноги, если не хуже! А теперь можете делать со мной всё, что захотите, я вам ничего больше не скажу! Хоть положите меня на это устройство — больше же вы ничего не умеете!
— Девочка, — голос Мизраела зазвенел сталью, — ты даже не представляешь себе, как важен для нас принц, и на что мы сейчас готовы пойти ради того, чтобы вернуть его! Так что лучше тебе самой рассказать всё, что ты знаешь! Иначе, будь уверена, положим.
— Я и не сомневалась, — презрительно выплюнула девушка, — ради своих целей вы по людям будете идти, как по живому ковру. Случившееся шестьсот лет назад ничему вас не научило. Ничего другого от чудовищ я и не ожидала.
Этого ей определенно говорить не стоило. Киртулик, и без того с трудом сдерживающий себя, при этих словах схватил девушку за горло.
— Моя дорогая, не забывайте, где вы находитесь и с кем разговариваете! — злобно прорычал он, — чуть вежливее!
— Киртулик, достаточно. Па, не нужно этого делать, — сказала Ариадна, вставая, — как ни горько это признавать, но ее упрёки в какой-то мере справедливы. Нет необходимости так поступать. Мы сделали это с Дитрихом — и в итоге получили то, что имеем. Не нужно. Я вижу, — в этот момент она внимательно посмотрела на девушку и сказала, — что в ней, как и во мне, горят Пурпур и Лазурь. Дозвольте мне провести с ней полчаса с глазу на глаз. Уверена, мы найдём с ней общий язык.
— Очень хорошо, — ровным голосом сказал Мизраел, — я дозволяю тебе попробовать. Через час жду тебя здесь.
— Пойдём со мной, — сказала Ариадна, подходя к девушке, беря её под локоть и увлекая за собой, — обещаю, тебе больше не будут грубить, оскорблять или унижать. Мы просто поговорим…
* * *
Меньше, чем через двадцать минут Ариадна вернулась. На её лице одновременно были написаны удовлетворение и досада.
— И где она? — нетерпеливо спросил Мизраел.
— Отправилась домой. Я поручила одному из твоих людей, Киртулик, отнести её в Триниагос. Надеюсь, ты не в претензии.
Киртулик неопределённо мотнул головой. Он явно был в претензии, так как не позволял командовать своими подчинёнными никому, кроме себя, но, принимая во внимание серьёзность ситуации, этот случай согласен принять как исключение.
— Как — домой? — опешил Мизраел, — она нам ещё нужна здесь!
— Не нужна, папа, — сдержанно кивнула рыжеволосая дочь, — она рассказала всё, что нам нужно. Да, она виделась эту пару дней с Дитрихом. Он укрывался в таверне, где она работала. Да, он купил этот билет, но вчера вечером, как она сказала, отказался по нему плыть, сославшись на плохое предчувствие. Принц сам снял с него чары, нет никакого мага, который подделывает билеты, можешь выдохнуть, Киртулик, организовывать группу поимки не нужно. Дитрих улетел в Анваскор сегодня ночью. И, скорее всего, он уже там.
— Я так же позаботилась о том, чтобы её визит сюда не стал достоянием гласности, — добавила девушка, — она дала слово, что будет держать язык за зубами. Это всё. По правде сказать, на большее я и не рассчитывала. Принц наверняка, чтобы обезопасить её, сам не стал слишком много рассказывать.
— Ариадна, дорогая, но как ты всё это так быстро из неё вытащила? — поражённо спросил Мизраел.
— Ну, я же уже сказала: у нас с ней одинаковые Цвета. Она ощутила ко мне доверие на подсознательном уровне, что помогло правильно начать диалог. Кроме того, две женщины всегда могут договориться между собой. И это куда эффективнее, чем связывать, оскорблять, угрожать женщине и при этом еще и душить её. Уж извините, но мужикам этого понять просто не дано, — с улыбкой сказала она, — даже если им две тысячи сто тридц…
— Ариадна! — громыхнул Мизраел.
— Молчу, папа, молчу, — с улыбкой сказала дочь, хитро поглядывая на отца. И тут же скривилась от боли.
— Что? — печально спросил он, — опять?
— Да, — грустно выдохнула Ариадна, — сама виновата. Слукавила. Знаю же, что нельзя, знаю же, что не приемлю Сирень, а всё равно… папа, неужели это навсегда? Неужели мы обречены оставаться такими ограниченными всю жизнь?
— Клянусь тебе, моя дорогая, — Мизраел встал из-за стола, подошёл и обнял заплакавшую девушку, — я костьми лягу ради того, чтобы это было не так…
* * *
Анваскор производил просто грандиозное впечатление. Прежде всего — своими размерами. Если предположить, что начинал он, как и любое другое поселение, с нескольких десятков домов, то сейчас огромный город с трудом помещался на острове, который был для него отведён.
