Он развернулся и посмотрел прямо на меня.
— Лазурные драконы, Дитрих, всегда будут такими, какими ты их увидел в последние дни. Да, они будут тебя уважать. Да, в какой-то степени они будут с тобой считаться. Но если в их интересах будет сломать тебе руку, чтобы получить какие-то выгоды, не сомневайся, они не будут раздумывать ни секунды. Потом они, разумеется, залечат её тебе, сделают всё самым лучшим образом, принесут тысячи извинений… но если им после этого понадобится сломать тебе другую руку… думаю, дальше можно не продолжать. Ты и сам на себе это ощутил. Это не вспышка, это не разовый случай… это система. Не побоюсь этого слова — система дрессировки. Выдрессировать ради того, чтобы член клана в любой момент был готов пожертвовать своими интересами ради интересов клана.
— А вы, значит, не дрессируете и руки не ломаете? — не выдержал я.
— Каюсь, — Уталак, ни капли не рассердившись за вопрос, закрыл глаза и отвёл взгляд, — одно время, ещё до восстания Убийцы Драконов, и я считал такую практику оправданной. Но однажды поставил на это место себя — и понял, как ошибался. На меня, тогда дракона в возрасте полторы тысячи лет, это подействовало ошеломляюще. Насколько губительно это было для молодых членов моего клана — мне оставалось лишь с содроганием догадываться. С тех пор я пообещал себе, что ни одному, в чьём сердце горит Сирень, я не позволю перенести такие страдания. Тебя, принц, это сделало сильнее, но других это бесповоротно ломает. Принцесса Голинор, — сверкнул он глазами, — не прижилась у них не потому, что была слабовольной дурочкой… но, увы, это уже не моя тайна.
— В общем, я предупредил Мизраела ещё той ночью, на балу, когда твоя новоиспечённая невеста покалечила тебя в ответ на вполне справедливое с твоей стороны замечание. Я ему сказал сразу: если он не прекратит это издевательство над тобой — я начну действовать. Но он лишь отмахнулся от меня, как и десятки раз до этого. И я начал действовать — и добился своего. Ты увидел, что такое Мизраел, и получил выбор — жить с этим или уйти от этого. И я рад, что ты поступил именно так, как поступил.
— Собственно, — он сел обратно в кресло и сцепил пальцами ладони, как бы подводя всему сказанному итог, — здесь я с одной целью. Предложить тебе своё покровительство. Не хочу на тебя давить, но уверен, что, убегая, в глубине души ты понимал: от гнева одного драконьего клана тебя убережёт только покровительство другого. Я готов предложить тебе эту защиту.
Однако я по-прежнему недоверчиво на него смотрел. Слишком уж часто в последние два месяца мне сладко пели в уши о том, какой я хороший, и о том, как у меня всё будет хорошо. И каждый раз реальность доказывала, что по поводу всего происходящего у неё имеется собственное мнение.
— Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, — Уталак улыбнулся, — ты можешь сейчас сказать мне уйти — и я подчинюсь. Да-да, не удивляйся, это правда. Но рано или поздно здесь до тебя доберётся Мизраел, а у него, к сожалению, есть на тебя определённые права, которые не смогут проигнорировать даже власти Анваскора… Но смогу проигнорировать я.
— Я не… — начал было я.
— Да, конечно, я помню, — кивнул Уталак, — ты можешь остаться жить здесь с Меридией. Мизраела хоть и придётся долго уламывать на такой вариант, но рано или поздно он сдастся. Но тут проблема в другом: здесь нельзя заниматься магией. А оборот в ипостась дракона — это магия. Если ты вынудишь Меридию жить здесь — ты всё равно, что отнимешь у нее крылья. Сможешь ты её этого лишить?
— Откуда вы об этом узнали? — сердито спросил я, — я даже вслух этих мыслей не озвучивал!
— Вынужден снова каяться, — виновато развёл плечами Уталак, — последние несколько дней ты был повышенным объектом моего внимания. Но будь я проклят, если расскажу об этих мыслях хоть кому-то постороннему. Будучи хозяином Сиреневого замка, я умею хранить чужие тайны. Но мы отвлеклись. Сможешь ты лишить крыльев свою драгоценную Меридию?
И стоило признать, что этот один-единственный вопрос разбил вдребезги все мои планы. Конечно, я никогда так не поступлю с Меридией. Дракон, хоть и рождается для того, чтобы ползать, но он так же рождается и для того, чтобы однажды взлететь в небо. Что уж говорить, даже я, прежде боявшийся высоты, в последнее время стал ощущать восторг полета. Какой восторг при этом ощущает дракон — понять нетрудно, хоть словами этого и не передать. Отнять это у него — всё равно, что оторвать половину души.
— Что вы хотите за это? — спросил я, сдаваясь и понимая, что мне сейчас предоставили выбор без выбора.
— Ничего, — улыбаясь, ответил дракон, — жизнь не раз мне показывала, что бесполезно связывать кого-либо обязательствами — лишая других свободы, ты делаешь несвободным и себя. Ни к чему хорошему, в конечном счёте, это не приводит. Нет, в таких случаях, как твой, помощь может быть только искренней и безвозмездной. Я слишком стар для того, чтобы плести нити интриг и заставлять других плясать под свою дудку.
Сиреневый хозяин замолчал, уставившись в окно. Молчал он долго, минуты четыре, и мне даже начало казаться, что он забыл о моём существовании.
— Хоть тебе это и покажется странным, — внезапно продолжил он, глядя куда-то вдаль, — но мой третий Цвет — это Золото. Золото сдерживает мою Сирень, не давая мне уйти в затворничество из собственных тайн, и Золото сдерживает мой Пурпур, позволяя проявить милосердие к тем, кто искренне ищет его и готов ради этого измениться. И я… я всего лишь хочу, чтобы каждый, пробудивший в себе чистую, играющую загадкой Сирень, был счастлив и не испытывал ненужных страданий, коих и без того много в этом несовершенном мире. А там, как знать, вдруг уже мы попадём в беду, и, быть может, уже ты поможешь нам так, как не помог бы никто другой.
Уталак замолчал. Ничего не говорил и я. Сиреневый Хозяин снова ввёл меня в замешательство. Я подозревал, что, оказавшись в такой ситуации, платой за выход из неё будут весьма чётко обозначенные условия. Но, к моему удивлению, это оказалось не так.
— Если Меридия захочет повидать меня там, — тихо сказал я, почти согласившись, — я желаю, чтобы ей не чинили препятствий.
— Об этом я предпочёл бы поговорить после того, как ты отдохнёшь у нас и полностью избавишься от Мизраелового влияния, которое в тебе до сих пор очень сильно, — ровно ответил дракон на мою просьбу, — вполне возможно, что ты ещё сам пересмотришь своё мнение на этот счет. Однако же, коли ты того желаешь — хорошо. Ей будет дозволено видеться с тобой на нашей территории.
— Тогда я согласен, — прошептал я, мечтая просто покончить с этим.
Уталак подошёл ко мне и ободряюще положил руку на плечо.
— Уверяю, тебя, принц, ты не пожалеешь о своём выборе. Тебе давно пора узнать, какая ещё бывает жизнь…
* * *
— Говорю сразу, Мизраел, — хмуро сказал Алвас, — я делаю это только потому, что мне отвратительно видеть, как Карнелла без конца унижается передо мной за то, что ты натворил. А уж натворил ты немало. НЕТ УЖ, СЛУШАЙ! — рявкнул он, видя, как Мизраел собирается возразить, — раз притащил меня сюда! То, что ты сделал с принцем — отвратительно! И я знал, что его побег — всего лишь вопрос времени. Раз уж Карнелла через Янтарь смогла это предвидеть, это было очевидно и для меня, в ком одна из Доминант — Сирень.
