* * *
Когда я раскрыл глаза, то увидел перед собой Олесию, которая всё так же улыбалась, поглаживая меня по лицу.
— Спасибо тебе, — встав, я искренне обнял её, — ты самая лучшая.
И искренность, с которой она обняла меня в ответ, не оставляла никаких сомнений в том, что она сейчас счастлива. Счастлива от того, что сумела мне помочь. Так неужели… но нет. Здесь будет мудрее последовать совету Уталака. Не спешить. И позволить событиям течь своим чередом.
— Когда завтрак? — спросил я, отстраняясь, — я зверски голоден.
— Ты его проспал, — мягко улыбнувшись, ответила девушка, — но не переживай, — она взглядом указала на свой кофейный столик, где уже стоял поднос с едой, — с голоду тебе умереть не дадут.
Глава 8, в которой я получаю передышку перед главным своим испытанием
И, наконец-то, наступил долгожданный покой. Я проводил большую часть времени с Олесией. Она показала мне остров. И в самом деле, здесь были гроты под водой. Очень красивое место, особенно, когда редкие лучи лунного света проникали в пещеру и, отражаясь от воды, бликами танцевали на стенах. Я проводил время и с Вилером в его мастерской, узнавая всё больше о его увлечении и даже порой помогая сотворить ту или иную деталь, которой у него всё время не оказывалось под рукой. Но, тем не менее, она была ему нужна прямо сейчас и она должна была выглядеть вот так, и больше никак.
Первые три ночи в моей комнате, которую всего за один день восстановили до её первозданного состояния, со мной проводила Лиала. Поначалу мне, конечно, было неловко, но в первую же ночь девушка, устроившись на одном из кресел, успокоила меня, сказав, что я даже не замечу её присутствия. После этого за завтраком она сообщила Уталаку, что совершенно уверена: больше Мизраел не попытается со мной связаться. По крайней мере, таким способом.
Через три дня после этих печальных событий я изъявил желание продолжать свои тренировки. Я тут же был представлен драконьему наставнику Сиреневого острова. Его звали Микаэро, и этот лысый добродушный дядька с рыжими глазами вызывал у меня куда большую приязнь, чем Киртулик в свое время.
— Пурпур и Золото, — сразу сообщил он мне, видя, что я силюсь разглядеть его ауру, — сочетание темпераментное, сразу предупреждаю. Даже с учётом того, что эту ядрёную смесь и сдерживает Сирень. Так что знай, принц, учиться у меня будет нелегко. Будешь стараться — буду показывать тебе всё более новые и сильные приемы. А будешь филонить — выпорю. Со всей любовью и отеческой строгостью.
И моё обучение продолжилось. Микаэро очень быстро уяснил, в чём успел натаскать меня Киртулик, и продолжил показывать новые техники. В особенности — техники, которые усиливали мою магию иллюзий с помощью Сирени. Какие же перспективы открывала для меня моя Доминанта! Хрононить, которой, как оказалось, ещё как можно было подцепить владельца излишне любопытного носа, была всего лишь детским лепетом по сравнению с тем, что мог творить иллюзионист, раскрывший в себе Сирень. Бесчисленное множество способов спрятать себя и уберечь других. Плотность предметов, которые я творил силой иллюзий, доходила до 83 процентов! И это при том, что в обычных условиях 67 процентов было для меня непробиваемым потолком. Мало того, Микаэро сообщил, что при должном старании и это — далеко не предел…
* * *
Уталак, как и обещал, во время очередного полёта на остров к Сиреневым малышам предложил мне составить ему компанию, на что я радостно ответил согласием. Всего пятнадцать минут полёта — и вот мы стоим на том самом острове, мимо которого пролетали неделю назад. Драконята, увидев Уталака еще издали, уже радостно бегали и прыгали в нетерпении, когда же он приземлится. И как только это случилось, малыши тотчас принялись бегать вокруг, карабкаться на него, пищать, толкаться, спеша залезть на его морду самым первым. Уталак же с самым умиротворённым выражением закрыл глаза, позволяя дракончикам делать с собой всё, что им заблагорассудится.
Зрелище и вправду было неподражаемое. До этого я относился к детям, как к чему-то неизбежному, эдакому досадному недоразумению. Ребёнок, ну и ребёнок, все рождаются маленькими, всем надо расти и учиться, сразу это ни к кому не происходит. И лишь когда я своими глазами увидел, какое это на самом деле чудо, когда крохотные комочки жизни, у которых эта самая жизнь только начинается, ласково и доверчиво жмутся к тебе, когда их глазки, полные искреннего восхищения, смотрят на тебя и верят, что Самый Большой и Сильный дракон может всё-всё на свете… да. Этого не передать словами до конца.
И в этот момент я понял, что тоже так хочу. Я тоже хочу стать драконом не только для того, чтобы взлететь в небо бесконечно свободным. Я хочу, чтобы такой же кроха, мой кроха ползал по мне, покусывал меня за ушки, так же смотрел на меня и верил, что я Самый Большой и Сильный дракон, и что для него я всё-всё смогу сделать. Да, у нас обязательно будут дети. И не просто дети — а дети, свободные от оков боли, что причиняют Доминанты. У меня и у…
— У кого? — тихо спросил мой внутренний голос, — ты можешь назвать прямо сейчас?
— Нет, не могу — ответил я себе. Я пока не разлюбил Меридию… но, в самом деле, когда меня потихоньку начало отпускать влияние Лазурного замка, я смог трезво взглянуть на наши отношения со стороны. Нет, я не отказываюсь от неё. Но я желаю прожить какое-то время здесь и снова стать самим собой. Желаю стать таким, каким улетал из Виллгарда. Это не шаг назад — это возвращение к истокам, к своей сути. И после этого я поговорю с Меридией ещё раз. И если она от меня не отречётся — тогда я раскроюсь ей до конца…
— Привет. Почему ты грустишь? — внезапно спросили меня. Я удивлённо посмотрел вниз — рядом сидел фиолетовый дракончик, с любопытством наклонив голову и разглядывая меня своими зелёными глазками.
— Мне очень нравится одна девочка, — сбивчиво начал я, не до конца понимая, что говорю, — но я не уверен, что это взаимно.
— Так подойди и спроси её об этом, — ответил мне малыш, не сводя своего взгляда.
— Она далеко, — ответил я, усаживаясь на траву, — она уехала… по делам.
— Ну, тогда дождись её и всё равно спроси, — ответил дракончик, — по-другому ты всё равно не узнаешь, нравишься ты ей или нет.
Он стал внимательно обнюхивать мою руку.
— Ты из далёких мест, — задумчиво сказал он, — я не помню таких запахов. Но они хорошие. Мне нравятся. Меня зовут Дихро. Возьмёшь меня на ручки?
Растроганный до глубины души, я протянул руки, и драконёнок позволил мне взять его. Уложив его на спинку, я принялся бережно почёсывать его салатовый животик. Дракончик сладко зевнул и закрыл глазки, проваливаясь в полудрёму и урча от наслаждения.
— Ты хороший, — сказал он сонно, — спокойный. Другие, кто приезжают, только и делают, что тискают и щекочут нас. Без нашего на то разрешения. А ты — хороший…
Полчаса спустя наставники, что присматривали за малышами, повели своих подопечных ужинать. Я же с Уталаком летел обратно. И у меня не было слов…
