Это был ещё один плюс приёма пищи там, где не было драконов. Дома-то все привыкли к этой его странности, и она никого совершенно не удивляла. А здесь, особенно в незнакомом месте, над Дитрихом могли и посмеяться за его любовь к грибам. Нет уж, увольте. С принца хватило и того, что именно из-за его любви к грибам среди стражи на Сиреневом острове и пошли гадкие слухи касательно того, что его мать якобы…
Настроение у Дитриха испортилось окончательно. Если бы он уже не сделал заказ — то сейчас ушёл бы прочь, однако теперь это было невежливо. Да и, откровенно говоря, он был зверски голоден, и идти в другое заведение и ждать ещё полчаса, пока его, наконец, обслужат, не хотелось совсем.
К счастью, девушка с его заказом вернулась быстро. Ноздрей Дитриха достиг аромат мяса, приготовленного на огне, и тот уже приготовился как следует перекусить. Однако его внимание привлекла ещё одна миска, в которой лежали большие белые грибы.
— Это — белые грибы, тоже приготовленные на огне и начинённые сыром и белым соусом. Если вы любите грибы, господин, то заверяю: они вам понравятся. И да, я приношу свои извинения, но я не спросила: требуются ли вам какие-нибудь напитки?
— Нет, спасибо, — покачал головой принц, — но, если вы позволите, я хотел бы спросить: часто с вашей хозяйкой происходят такие… странности?
— Простите, господин, — девушка тоже мотнула головой и, чуть наклонившись, тихо добавила, — я госпоже Фалкесте всем обязана. Так что обсуждать свою хозяйку не стану. Если и есть какие-то странности — не моего ума это дело. Они, если разобраться, у всех есть. Могу лишь посоветовать вам спросить у неё самому, если так интересно. Она — человек открытый и со всеми честна.
После этого девушка развернулась и упорхнула на кухню. Дитрих же принялся за еду. Ожидания его не подвели: еда была приготовлена очень вкусно. Дома, конечно, готовили всяко лучше, но была своя прелесть и в том, чтобы иногда поесть чего-то другого. Пусть даже то же блюдо, но сготовленное другой хозяйкой. А грибы просто таяли во рту. Надо бы выпросить у хозяйки рецепт…
Снова мысли вернулись к странной госпоже Фалкесте. Казалось бы, вот и повод поговорить появился. Так, может, стоит так и поступить?
Впервые после того, как принц встал на крыло, он обратился к своим Доминантам за советом. Янтарь, как ожидалось, предлагал действовать, утверждая, что самые большое сожаление в жизни — это сожаление от несделанного. Сирень же воздерживалась от прямого совета, однако намекнула, что последствия этого поступка могут быть самые неожиданные. В конце концов, Дитрих решил, что стоит попробовать.
В считанные минуты управившись с едой, Дитрих снова подозвал официантку. Он попросил было счёт, но девушка покачала головой:
— Хозяйка велела покормить вас за счёт заведения.
Дитрих недоуменно моргнул. Он съел далеко не одну порцию мяса на огне и вполне справедливо прикидывал, что стоить такой обед будет как минимум один обычный золотой.
— А она… не просила меня… о чём-нибудь вроде личной беседы? — наугад спросил он.
— Она сказала, что будет не против, — девушка, казалось, ожидавшая подобного вопроса, позволила себе чуть расслабиться, — вас проводить?
— Да, пожалуйста, — Дитрих собрал посуду на поднос. Девушка ловко подхватила его и направилась на кухню, давая знак и принцу следовать за собой. Едва они вошли на кухню, как официантка указала на лестницу справа, ведущую на второй этаж.
— Наверх, господин дракон. Там всего одна дверь, не ошибётесь.
Дитрих поднялся наверх. И, в самом деле, перед ним была дверь из тёмного орехового дерева. Он неуверенно постучал и получил приглашение войти…
* * *
Кабинет был обставлен скромно, хотя и с элементами роскоши. На окне стояла ваза из тёмного зелёного стекла, очень уж напоминающая изумруд, в которой стояли свежие фиалки. По левую сторону от рабочего стола — сервант, за стеклом которого лежали, вероятно, памятные для этой женщины вещи. И тем более было странно, что среди вещей вполне заурядных наподобие золотого кубка и благодарственной грамоты, украшенной бриллиантами и отделанной синим бархатом по краям, лежали пуговица и билет на паром старого образца. Сапфир в пуговице, конечно, был очень даже приличный, однако всё равно это было как-то… несолидно, особенно билет, порядком потрёпанный временем.
— Кубок и грамоту вручал лично господин Мизраел, — пояснила женщина, проследив направление взгляда принца, — три года, как я эту таверну выкупила у орка, что ушёл на покой, прошло. И как-то здесь остановилась принцесса Лазурного замка. Мы даже и не узнали её, да она и сама никак себя не проявляла. Правда, как сейчас в память врезалось, комнату сама себе выбрала и провела в ней два дня. А потом сюда заявился сам Хозяин Лазурного замка господин Мизраел. Оказывается, эта принцесса какую-то инспекцию проводила, и наш постоялый двор был признан самым образцовым. Я даже господина Гиарда, бывшего владельца, на церемонию награждения приглашала.
— А пуговица и билет? — спросил Дитрих. Фалкеста не ответила. Лишь указала на кресло для посетителей перед своим столом. Занимая предложенное место, Дитрих мельком оглядел украшавшие кабинет картины. Как видно, Фалкеста очень любила горные пейзажи. У неё в кабинете даже была картина горного озера, что на самом деле являлось огромной редкостью, так как художники крайне неохотно брались за такой тип пейзажа. Слишком уж сложно нарисовать его правдоподобно и во всех деталях. Когда он снова посмотрел на Фалкесту, то увидел, что одна из картин рядом с ней снята со стены и стоит изнанкой вперёд.
— Ты, Дитрих, сейчас, конечно, вправе потребовать объяснений моему странному поведению, — начала было Фалкеста и тут же прервала себя, — ох, прошу прощения, господин дракон, ничего, что я к вам обращаюсь на Ты?
Принц не возражал. По этикету их разница в возрасте вполне допускала такое обращение.
— Спасибо, Дитрих. Так вот, должна тебя сразу предупредить: мои слова покажутся тебе полнейшим бредом. Готов ли ты выслушать мои объяснения?
Дитрих лишь усмехнулся. Последний год перед тем, как встать на крыло, он работал в Стигиане в пункте приёма беженцев из материковых государств. Отец решил, что его сыну будет полезен такой опыт. И вот там он наслушался такого, что его сейчас мало что могло удивить. Он приготовился услышать о том, что именно он ей снился на протяжении десяти лет, или что она раскладывала карты, и они раз за разом выдавали его приметы, или что образ его она увидела во время творческого созерцания природы…
— Я знала тебя в твоей прошлой жизни, — сказала Фалкеста. Сказано это было так просто и естественно, что ей просто нельзя было не поверить. В голосе не было ни фальши, ни неправдоподобной искренности. Просто сказала так, как оно было.
И всё же поверить в это было невозможно. Прошлой жизни, чушь какая-то. Глядя в полные печали глаза Фалкесты, он собрался было встать и сказать ей о том, что всё это ерунда, и уже даже встал… И, судя по взгляду, Фалкеста уже ожидала услышать именно это, как вдруг в памяти всколыхнулось воспоминание:
