Но Фалкеста в ужасе продолжала смотреть на Дитриха. И тот, к своему удивлению, почувствовал, как его начинает душить ярость.
— Не смей! — прорычал он, — не смей смотреть на меня, как на чудовище! Если однажды ты была готова затеять революцию — то была готова и к тому, что крови прольётся в сотни раз больше, чем сейчас! Так не смей смотреть на меня так, будто увидела перед собой чистое зло!
Фалкеста поспешно отвернулась. Она и не подозревала, что может так сильно его ранить. Что вместо благодарности он увидит в её глазах страх и отвращение. И, не выдержав всего того, что сейчас случилось, она заплакала. А уже через несколько секунд почувствовала на своём плече ладонь принца.
— Фалкеста… простите меня, пожалуйста. Я… я не хотел срываться на вас. Вы, конечно же, ни в чём не виноваты. Но я должен был защитить вас — и я…
— Неважно, — помотала головой Фалкеста, тряся головой и поспешно утирая слёзы, — просто… просто давай отсюда уйдём, Дитрих. Просто уйдём отсюда…
— Тогда вам придётся помочь мне. На то, чтобы спасти вас, я растратил все свои силы.
Обернувшись, Фалкеста увидела, что Дитрих сидит перед ней, опустив голову и из последних сил удерживая равновесие. И почему-то от этого ей захотелось улыбнуться. Захотелось обнять и утешить принца, таким он сейчас выглядел разбитым и измученным. Но она, конечно, не позволила себе этого. Поднявшись на ноги, женщина помогла ему выпрямиться и забросила его руку себе на плечо — Фалкеста с досадой отметила, что в человеческом облике принц чуть ли не в полтора раза легче неё — и уверенно повела его из этого проклятого склепа. Уж теперь-то всё точно будет хорошо…
* * *
В драконье посольство они, разумеется, не пошли, ибо ни один, ни вторая больше не считали это место для себя безопасным. В итоге, ввиду очевидного отсутствия выбора, они приняли решение остановиться у Мигеля. Дитрих, который уже на выходе из кладбища чувствовал себя значительно лучше, сумел при помощи Сирени укрыть их от нежелательных взглядов. Мигель же, которому Дитрих позволил увидеть, в каком состоянии они до него добрались, тотчас сделал всё, чтобы оказать им нужную помощь. Именно через его надёжных людей король Освальд был в срочном порядке осведомлён о том, что случилось.
Дитрих же с Фалкестой, которых эта короткая, но яростная схватка полностью истощила, больше не хотели сегодня ничем заниматься и кого бы то ни было видеть. Бывшая фрейлина заверила принца, что на Мигеля можно положиться, и потому оба они, перекусив и приведя себя в порядок, отправились спать. А на следующее утро их ждала аудиенция у короля.
* * *
— Да, вышло, конечно, достаточно скверно, — признался Освальд, созерцая перед собой Дитриха и Фалкесту, встречу с которыми королю Тискулатуса организовали настолько быстро, насколько это вообще было возможно, — не думайте, что я не был в курсе того, чем занимается этот человек. Я прекрасно был осведомлён обо всех его делишках. И, простите меня за откровенность, искренне рад тому, что это всё закончилось именно так. Потому что понимаю, что сейчас с моих плеч свалилось порядка четверти проблем, которые были связаны с контролем этого человека. С тем, чтобы не дать ему переступить черту и начать творить по-настоящему опасные вещи, и вместе с тем сохранять его для драконьего посольства.
— Но, ваше величество, — удивлённо спросила Фалкеста, — если вы знали, кто он если знали, кому он приходится родственником… Как же ему позволили занять тот пост, который он занимал?
— В этом-то всё и дело. В смысле, в драконах, — с грустью пояснил Освальд, — когда драконье посольство только-только открылось, мой отец, разумеется, был счастлив проводить с драконами как можно больше времени. Узнавать, как и чем они живут, что умеют, как предпочитают действовать… и как это всё можно использовать на благо нашей страны. Но вот прошёл год, деятельность драконьего посольства была налажена. И, казалось бы, моему отцу уже не надо было бегать туда, чтобы утрясать каждую мелочь. Но в том-то и была беда: драконы всерьёз воспринимали только моего отца. Другие, даже мы с братом, были для них почти что пустым местом. И вот, когда вопрос о посреднике встал настолько остро, насколько это вообще возможно, из ниоткуда появляется он. Вернон, блестящий выпускник, закончивший университет казначейства, с отлично подвешенным языком и прямо-таки распираемый энтузиазмом применить свои таланты там, где это необходимо.
— И, как вы понимаете, он легко нашёл с драконами общий язык. Настолько, что ему позволили проживать в посольстве постоянно — и это при том, что обычным посетителям, даже тем, что были уполномочены в той или иной степени иметь дело с посольством, никогда не позволяли оставаться там ни на мгновение дольше, чем того требовали обстоятельства. Разумеется, его родословную подняли и проверили. Но мой отец не посчитал этот факт заслуживающим внимания. С момента неудавшегося переворота прошло больше года. Главные зачинщики были мертвы. Фалкеста уплыла на драконьи острова — за вами, мадам, — он уважительно кивнул женщине, — следили до самого отбытия и, осмелюсь заметить, это было весьма мудро с вашей стороны. Со стороны тогдашнего Дитриха тем более не было и быть не могло никакой угрозы. Да и на момент тех событий юноша получал образование и почти наверняка знать не знал о том, что тогда творилось в Виллгарде.
В итоге на эти обстоятельства было решено просто не обращать внимания. Тем более, что это не отменяло того факта, что посредник в посольство драконов требовался, и требовался срочно. Так что за юношей хоть и следили, но дали ему попробовать. И он прекрасно справился со своей ролью. И справлялся долгие годы. А потом… потом отец умер. И престол перешёл в мои руки. В это время за Верноном уже было замечено несколько довольно скверных происшествий; впрочем, ни одно с ним надёжно связать не удалось. На тот момент. Сейчас-то у нас доказательств более, чем достаточно, и было достаточно на тот момент, когда вы прилетели в Тискулатус. Но проблема в том, что драконы хотели иметь дело с одним лишь Верноном, и ни на какую другую кандидатуру не соглашались. Я не сильно оскорблю вас, господин принц, если скажу, что ваше племя… очень консервативно во многих взглядах?
— Нисколько, ваше величество, — кивнул Дитрих, — это действительно так, и с этим нет смысла спорить. И это ещё один недостаток долгой жизни, как продолжение того, о чём мы с вами уже говорили.
— В общем, когда я стал королём, Вернон понял, что копают под него значительно больше, и не все его, скажем так, шалости, будут и дальше сходить ему с рук, — продолжил тем временем король, — и он начал давить на нас через то же драконье посольство. Например, через месяц после того, как был открыт Великий Континентальный Банк, нам буквально выставили ультиматум, утверждая, что драконы к его охране отношения не имеют и никогда иметь не будут. Соглашение, заключённое при моём отце, включает в себя необходимость защищать страну и её жителей от внешней агрессии. А защищать чужие деньги — это ниже их достоинства, и потому они палец о палец не ударят, даже если банк взлетит на воздух. При этом во время правления моего отца на эти мелочи им было совершенно наплевать. И вдруг, ни с того, ни с сего — такие заявления. И мы, конечно же, были вынуждены согласиться. Думаю, вы и сами догадываетесь, чьи уши торчали из этих милейших эскапад. И таких случаев были десятки. В какой-то момент времени мне даже начинало казаться, что от драконьего посольства больше проблем, чем пользы. Поэтому, — король оглядел обеденную, где находились только они трое, и тихо добавил, — как человек, я, конечно же, сожалею о том, что всё случилось именно так. О том, что этот субъект выбрал для себя путь бесконечной мести, и к чему этот путь его привёл. Но как король, я бесконечно рад этому обстоятельству. Ибо в данном случае цинизм выражения: нет человека — нет проблемы, оправдывает себя полностью.
