— Убийца воспользовался силами Кошмара? — Меридия так удивилась, что споткнулась и чуть не покатилась по ступенькам, но Дитрих, вовремя схватившись за перила левой рукой, правой её вовремя удержал, — но… но ведь мы читали, что он всего лишь использовал против драконов враждебные им Цвета.
— Для того, чтобы справиться с обычными драконами, безусловно, хватало таких ресурсов, — подтвердил эльф, — но, чтобы справиться с королевскими, этого уже было недостаточно. Кроме того, до времени Убийцы Цвета и вполовину не так сильно жалили драконов, как делают это сейчас. Вдобавок — королевские драконы всегда чувствуют боль от противоположных Цветов сильнее остальных соплеменников. А, как известно, чем больнее тебе делает какая-то вещь, тем меньше у неё шансов прикончить тебя до конца. Или, проще говоря, эта боль делала королевских драконов сильнее. Да и, что бы там ни писали в учебниках истории, королевские драконы любого клана прекрасно могли за себя постоять. Впрочем, — он указал на очередную залу, — мы пришли. Сейчас вы сами всё увидите.
Действительно, войдя в новое помещение, они вспомнили это место. Ибо, увидев даже приглушённые серебром воспоминания, забыть их повторно было уже невозможно. Как и место, где это происходило.
— Подходите сюда и ложитесь, — эльф сел посреди залы в позу лотоса, — я… знаю, как вам сейчас плохо, и что к Цвету вы воззвать не сможете. Поэтому и пошёл с вами, чтобы помочь.
Немного посомневавшись, принц и принцесса все-таки подошли к эльфу и улеглись, положив головы ему на колени и закрыв глаза. Тот мягко положил им на лоб ладони и начал говорить:
— Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств, покровитель стяжателей — укрепи своего служителя, — голос эльфа звучал таким, каким драконы ещё его не слышали. Он был наполнен одновременно яростью и тоской. Ненавистью и печалью. Этот голос словно обращался к драконам, что жили здесь до этого, обвинял их в том, что они ушли… и в то же время понимал, что их вины в том не было. Это был словно голос ребёнка, каким-то образом сумевшего прогнать от себя своих родителей, и потом всю жизнь об этом сожалевшего, — тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит! Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит…
Конца молитвы драконы уже не слышали — их уносил поток видений. Всё, что они могли — лишь крепче стиснуть руки, понимая, что уведенное сейчас будет во стократ хуже…
* * *
На этот раз тени Дитриха и Меридии появились прямо в зале. И сегодня зал был куда как более наполнен… подробностями. С десяток драконов стояли на коленях в стороне, словно парализованные. Посреди же зала лежал… да, вне всякого сомнения, дракон, только в меньшей ипостаси. Его одежда была обуглена, тело казалось изломанным, а в широко раскрытых глазах навеки отпечатался отблеск обиды. Словно этот дракон что-то очень сильно хотел сделать, и ему не хватило самой малости.
С левой стороны послышался шум. Повернувшись, Дитрих и Меридия увидели Убийцу, который сражался… да, вне всякого сомнения, с молодым Карнекиром. Вокруг ладоней юного дракона хлестали потоки Серебра, и Меридия мельком подивилась, до какой степени, оказывается, может быть боевым Цвет Серебра. Но схватка была унизительно короткой. Убийца, на которого, казалось, почти не оказывал никакого влияния Цвет, в один момент просто поднял руку, и Карнекира обдало чёрным туманом. Весь Цвет, призванный юным драконом, погас, словно его и не было, а ладони его стали такими обугленными, как и тело того, кто был убит первым. Мало того — этот странный туман полностью его парализовал.
— Как ты мог даже думать, — со смехом говорил Убийца, — что если уж твой папаша, будучи Хозяином, ничего не смог сделать, то на что-то хватит сил тебе, щенку? Превращайся!
И Карникер покорно принял драконий облик. При этом он продолжал хранить неподвижность.
— А теперь — наглость будет наказана, — зловеще сказал Убийца, подходя к дракону, — вот так — для начала!
Выхватив свой клинок, он почти молниеносно отсёк у Карнекира оба крыла. Боль, казалось, отрезвила его, но всё, что дракон мог делать — это задыхаться под тяжестью сапога Убийцы.
— А теперь, — зловеще сказал Убийца, посмотрев в сторону остальных неподвижных драконов, — подходите по одному. Да размер поменьше принимайте, а то больно много ваши туши места занимают.
Драконы покорно приняли меньшие ипостаси и стали подходить к ним. Каждый член королевской семьи вставал на колени и опускал голову. И через мгновение её отсекал тесак Убийцы. После чего по щелчку его пальцев обезглавленное тело отбрасывало в сторону, а кровавую росу со своего клинка он стряхивал на морду Карнекира со словами:
— Теперь эта кровь на тебе…
Дитрих и Меридия, даже будучи бестелесными тенями, смотрели на это, застыв от ужаса. Особенно Меридия… несчастная девушка всегда воспринимала Карнекира как члена семьи, но никогда им особо не интересовалась. Просто почему-то он всегда был рядом, готовый помочь, поддержать, дать совет, иногда даже успокоить… Но только теперь Меридия поняла, наконец, что её тревожило в Карнекире все девяносто пять лет своей жизни. Ни разу она не видела его в драконьей ипостаси. И теперь было понятно, почему.
Но вот уже восьмой раз Убийца взмахнул своим клинком и оросил морду Карнекира кровью. Тот, уже прекратив попытки вырваться, тихо скулил и завывал, хоть так провожая в последний путь умирающих членов семьи. Посмотрев в сторону драконов, ждущих своей очереди, Дитрих, к ужасу, узнал Ланире и Киноби, которые, вероятно, частично сбросили чары и теперь сидели, обняв друг друга и беззвучно плача…
И, наконец, настал тот самый момент, который, как казалось даже Дитриху и Меридии, никогда не наступит. Через окно, брызнувшее стёклами, влетел Уталак. И, увидев, что произошло, с яростью взревел. И, опустившись на землю, послал в Убийцу яркий луч Сирени.
Тот отбросил Убийцу в сторону, но и только. Ему оказалось достаточно поднять руки — и перед ним возник щит, словно сотканный из самой тьмы. И луч Сирени, соприкоснувшись с ним, не просто погас — он стал чернеть, и эта чернота стремительно возвращалась к Уталаку. Тот едва успел остановить поток своего же изуродованного Цвета.
Надо было отдать должное Уталаку: соображал он очень хорошо уже тогда. Ибо молниеносно сообразил, что Цветом он в такой ситуации ничего не добьётся. Поэтому стремительный щелчок хвостом — и ничего не подозревающего Убийцу приложило о стену. Уталак же, взмахнув крыльями, мысленным приказом забросил себе на спину Киноби и Ланире, лапами подхватил полуживого Карнекира и так же стремительно улетел.
Встав, Убийца, как и в прошлый раз, вальяжно подошёл к окну, изредка пиная обезглавленные трупы. Потом прошептал:
— Неси, неси отсюда этих глупцов. Они видели мою силу, они познали моё могущество. Среди всей вашей поганой расы разнесут они весть о своей скорой кончине. Не сомневайтесь, я доберусь до каждого из вас…
В этот момент тень Меридии исчезла. А облик Убийцы словно на мгновение подёрнулся дымкой. После чего он безошибочно повернулся в сторону Дитриха и прохрипел:
