Магнаты не лицемерили, заклиная бунтовщиков: мы же одна семья. Они действительно считали студии родным домом для всех работников и действительно были до глубины души оскорблены «предательством» своих «детей». Хотя, как заметил один из членов Гильдии рекламных работников: «Очень мило, что ты можешь обращаться к звездам по имени, но, когда в награду за пятнадцать лет службы получаешь сорок долларов, эта привилегия как-то не греет душу».
Напоминает патерналистское отношение плантаторов к неграм на старом добром Юге: никакой сегрегации – просто рабство. Но вскоре язык продюсеров изменился:
Это потуги коммунистов внедриться в кинобизнес, подорвать его и в конечном счете поставить под свой контроль.
* * *
О профсоюзной войне в Голливуде публика узнавала в оскаровские дни: церемонии отныне сопровождались стычками и скандалами. В 1934-м писатели, взбадривая себя «Маршем сценаристов», сочиненным Генри Майерсом гимном Гильдии, бойкотировали премию. Некоторые актеры примкнули к их пикетам перед отелем Roosevelt: проявление солидарности ожесточило продюсеров.
В 1936-м на церемонию явились лишь двадцать членов Актерской гильдии и тринадцать из 990 членов сценарной гильдии. В Академии на тот момент оставалось 35 сценаристов. Интрига сезона заключалась в борьбе между «Осведомителем» по сценарию профсоюзника и одного из самых дорогих сценаристов Дадли Николса, и «Мятежом на „Баунти“» по сценарию Чарльза Нордхоффа и Джеймса Нормана Холла.
Николс победил и отослал «Оскар» в Академию.
Принять его означало бы повернуться спиной почти к тысяче членов Гильдии сценаристов, бесчестно бросить друзей-писателей, всем рискнувших в затяжной борьбе за неподдельную писательскую организацию, отказаться от выстраданных убеждений и обессмыслить три года работы в Гильдии.
Но судьба профсоюзов решалась не в пикетах. Большую часть времени Лоусон проводил в Вашингтоне, склоняя на сторону Гильдии правительство и ведущий профсоюз страны – бюрократическую и конформистскую Американскую федерацию труда (АФТ). Это стоило ему увольнения с Columbia в 1934-м и негласного отлучения от кино.
* * *
27 мая 1935 года грянул гром: Верховный суд, саботировавший революционные инициативы ФДР, объявил: деятельность Администрации восстановления промышленности (а значит, и демократизация трудовых отношений) антиконституционна. 25 сентября возликовавшая Академия вычеркнула из проекта договора со сценаристами, на который скрепя сердце согласилась, гарантии их прав, предложив несогласным обращаться в академический же арбитраж.
Тогда Гильдия решилась на альянс с левыми писательскими союзами Восточного побережья – Гильдией драматургов и Авторской лигой Америки. Вместе они объединили бы девяносто процентов американских писателей. Смысл альянса прост. Если сценаристы забастуют, партнерские союзы объявят бойкот Голливуду, лишив его кадрового резерва. Продюсеры увидели в тактическом маневре дьявольский умысел нью-йоркских красных, которые «ненавидят кинобизнес, ненавидят Голливуд и насмехаются над ним… [это заговор] с целью поставить всех писателей под их контроль».
В марте 1936-го Эрнст Паскаль, преемник Лоусона во главе Гильдии, опираясь на статью XII ее устава, запретил сценаристам подписывать контракты или продавать свои тексты вплоть до собрания 2 мая, на котором предстояло обсудить слияние союзов. Как водится, главную угрозу никто не просчитал: исходила она изнутри Гильдии.
Изначально в ней существовало правое крыло во главе с заслуженными и высокооплачиваемыми сценаристами MGM Джеймсом Макгиннесом («Вива Вилья!», 1934; «Ночь в опере», 1935), Джоном Ли Махином («Зверь города», 1932; «Лицо со шрамом», 1932) и Говардом Эмметом Роджерсом («Вива Вилья!»), который заслужил репутацию первого «загонщика красных», обличая в Variety Сэмюэля Орница («Имитация жизни», 1934; «Знак вампира», 1935). Орниц действительно был коммунистом, но от нападок Роджерса приходилось отбиваться и благонамеренным Эммету Лейвери и Карлу Танбергу. Дошло до того, что мама Танберга спросила: «Сынок, зачем ты скрываешь от меня, что стал коммунистом?»
Аллен Борец, «лечивший» сценарии на MGM, вспоминал:
По офису кружились правые разговоры, словно вокруг тебя – заговорщики. Ненавижу слово «заговор»; да это и не был заговор. Это была манера поведения, что-то вроде неявного диктата, направленного на то, чтобы все следовали правилам, спущенным сверху человеком по имени Джеймс Макгиннес, реальным гуру правого движения в Голливуде. Это был блестящий человек, способный продать что угодно. Как коммивояжер он был даже сильнее, чем Рейган. Одним из его императивов было: не прославлять «простого человека». Каждый раз, когда в каком-нибудь фильме возникала ситуация, касающаяся «обычного человека», Макгиннес лично следил, чтобы – если писателями были правые ‹…› – любое прославление, любое доброе слово о рабочем движении вырезали из фильма. Помню, однажды он пришел в офис и сказал: «Отлично, я вышвырнул из фильма этого сукиного сына – рабочего человека. Он вернется только через мой труп».
Мятеж правых спровоцировал сам Лоусон, в силу своего темперамента обреченный на опрометчивый поступок: правые, прекрасно это понимая, ждали, когда он сорвется. Отстаивая в Патентном комитете Конгресса распространение на сценарии авторского права, он сказал то, что говорил уже не раз, но в других стенах. Дескать, невежественные продюсеры неспособны оценить талантливых авторов, относятся к ним, как к мальчикам на побегушках, да еще и вынуждают писать сценарии с непристойными аллюзиями.
Тут же 64 писателя из группы Макгиннеса засыпали Вашингтон гневными телеграммами: Лоусон – клеветник и, вообще, коммунист – унизил нас: мы свободны от продюсерского диктата и преисполнены собственного достоинства. В преддверии 2 мая началась великая гонка за голосами, до боли напоминающая борьбу за голоса на коррумпированных выборах.
* * *
Тальберг организовал «летучий эскадрон» лоялистов, прозванный «летающим цирком Макгиннеса», которого – вкупе с Роджерсом, Махином и Паттерсоном Макнаттом – окрестили четырьмя всадниками Апокалипсиса. Колеблющихся – «болото» составляло подавляющее большинство Гильдии – вызывали в высокие кабинеты: «Зачем вы путаетесь с коммунистическими ублюдками? Мы позаботимся о вас, мы же одна семья…»
MGM непрерывно давила на нас. Влиятельные люди день за днем говорили с писателями, особенно с молодыми, начинающими. Ну и мы тоже занимались прозелитизмом. Мы обходили кучу людей ‹…› но только в обеденный перерыв, чтобы нас не обвинили в трате студийного времени на профсоюзные дела. Мы, конечно, не могли заниматься прозелитизмом по телефону, потому что нас все время подслушивали. – Фрэнсис Гудрич.
Сторонники Паскаля и Лоусона объявили мобилизацию сочувствующих. Из чувства солидарности в Гильдию вступили Драйзер, поэтесса-феминистка Алис Миллер, баловни Бродвея Морри Рискинд и Джордж Кауфман. Юморист Роберт Бенчли, писавший под красноречивым псевдонимом Гай Фокс, и Гай Эндор – готический сценарист сновидческих ужасов Броунинга «Знак вампира» (1935) и «Кукла дьявола» (1936). Бесценным приобретением оказались две супружеские пары: 30-летняя Лилиан Хеллман и 42-летний Дэшил Хэммет; и 42-летняя Дороти Паркер и 32-летний Ален Кемпбелл.
