«Новый курс» стремится сцементировать наше общество, богатых и бедных, работников физического и умственного труда в добровольное братство свободных людей, стоящих вместе, работающих вместе ради блага всех. – ФДР, 1934.
Для одних Америка – гордый маяк свободы, на огонь которого по зову сердца спешат униженные и оскорбленные всего мира. Для других – мессия без границ, огнем и мечом принуждающий народы мира к свободе.
Святость частной собственности или величие труда?
Государство – «ночной сторож», охраняющий собственность тех, кто победил во внутривидовой борьбе, и потому прав? Или арбитр, защитник обездоленных?
Чем следует гордиться? Родословной, восходящей к пассажирам «Мэйфлауэра»? Или любыми – местечковыми, ирландскими, сицилийскими, но нищими и беспородными предками?
Свобода слова и совести – что это? Являются ли убеждения человека его личным достоянием, которыми никто не вправе интересоваться? Или их приватизация криминальна, поскольку честным людям скрывать нечего?
Как примирить незыблемость системы, основанной на (весьма странных) выборных процедурах, с правом на восстание, закрепленным Декларацией независимости?
Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий ‹…› обнаруживает стремление подчинить народ абсолютному деспотизму, то право и долг народа – свергнуть такое правительство и создать новые гарантии обеспечения своей будущей безопасности.
Все правы, все. Любая из полярных позиций, безусловно, является американистской.
И что-что, а американский коммунизм был прежде всего американским. Только, в отличие от своих оппонентов, коммунисты полагали, что существующий порядок вещей не имеет отношения к американской мечте. Господствующие классы исказили ее, предали, украли у народа.
Американские левые апеллировали к «джефферсоновской демократии», версии мечты, ассоциирующейся с именем Томаса Джефферсона, одного из отцов-основателей, третьего президента (1801–1809). Его политический и просветительский проект, ограничивавший влияние торгово-финансовой аристократии, был самым демократичным в свое время и в условиях рабовладельческого строя. В 1940-х Джефферсон оказался изумительно актуален. Противостояние красных и «загонщиков» проецировалось на противостояние создателя Республиканской партии и его оппонентов из Федералистской партии Джона Адамса и Александра Гамильтона. Это они провели в 1798-м пакет законов, объединяемых понятием «Закон об иностранцах и подстрекательству к мятежу», калькой с которого выглядели антикоммунистические законы.
Исторически это революционная страна. Даже самый реакционный республиканец притворно, но вознесет хвалу отцам-основателям, которые были радикалами и революционерами. Сила левого движения в тридцатых и сороковых годах была основана на долгой популистской традиции Соединенных Штатов. Эта страна признает инакомыслие. Заявления Джефферсона – хотя бы это: «Дерево свободы должно орошаться кровью революционеров каждые двадцать лет» – стоили бы ему ‹…› черных списков. – Лайонел Стэндер.
* * *
История США уникально гомогенна: вся она – единый эпос о поисках американской мечты. Шизофреническая многоликость американизма – благословение американской культуры, ее нерв. Поискам мечты, ее проверке на прочность, ее богоборческому отрицанию посвящено все лучшее, что создано в Америке: от Торо и Уитмена до Керуака и Хантера Томпсона, от Чаплина и Джона Форда до Эдварда Хоппера и Энди Уорхола.
Трагедия голливудского погрома в метафизическом смысле – борьба американской мечты с самой собой.
Красный нуар голливуда
По нашей информации, Голливуд – величайший очаг подрывной деятельности в Соединенных Штатах. Мы идем по следу тарантула и намерены дойти до конца. ‹…› Мы выведем на свет божий элементы, которые впрыскивают… яд в умы наших детей… извращают историю нашей страны и дискредитируют христианство. – Конгрессмен Джон Рэнкин, 1945.
Высокопоставленные люди в правительстве сговорились обречь нас на погибель. Это может быть плодом только великого заговора, заговора столь огромного, что подобного ему не знала история человечества. – Cенатор Джозеф Маккарти, 1951.
Дьявол – их бог. Маркс – их пророк. Ленин – их святой. Маленков – их верховный жрец. Отрицая веру в любые идеологии, кроме религии революции, эти дьяволом вдохновленные люди стремятся извращенными и многообразными путями обратить благостный мир в свою веру смерти и разрушения. – Преподобный Билли Грэм, 1954.
Точка невозврата.
13 марта 1947 года. Dance, fools, dance
…и каждый вечер был субботним. – Variety, март 1947 года.
Всем известно, что Голливуд, штат Калифорния, – величайший город США, а Лос-Анджелес, Чикаго, Нью-Йорк и Вашингтон – его пригороды. – Los Angeles Times, 13 ноября 1953 года.
Ты даже вообразить не можешь абсолютное бесплодие местных душ. – Герберт Биберман, из письма матери, 1935.
Лос-Анджелес – культурная пустыня. – Артуро Тосканини, 1945.
* * *
Dance, Fools, Dance – «Танцуйте, дураки, танцуйте»: так напутствовал летящую в тартарары Америку фильм, вышедший на экраны в самом пекле великого кризиса, в феврале 1931-го. Метафора национальной катастрофы – катастрофа семьи. Отец-брокер умирает, разорившись дотла. Сын-лоботряс, которого мутит от слова «работа», подается в шестерки гангстерского босса и становится убийцей. Дочь, стиснув зубы, осваивает азы журналистики, чтобы разоблачить преступников, правивших бал в эпоху сухого закона.
«Танцуйте, дураки, танцуйте» – лучшее напутствие «всему Голливуду», празднующему 13 марта 1947 года 19-ю церемонию вручения «Оскаров». Голливуд – тоже «благородное семейство».
Той ночью многие «танцевали» в последний раз: они никогда больше не переступят порог главного голливудского праздника. Но тогда – тогда они все были вместе в концертном зале Shrine, впервые отведенном под таинство Киноакадемии.
* * *
Вместе, снова вместе – впервые за шесть лет, минувших с последней предвоенной церемонии. Война не нарушила оскаровского ритма, но проредила академические ряды. Теперь же «парни» вернулись! «Волшебный ковер» – операция по репатриации восьми миллионов демобилизованных джи-ай – к февралю 1946-го перенес через океан солдат, освобождавших Западную Европу, а к октябрю и тех, кто сражался на Тихом океане.
Больше всего Голливуд соскучился по Джимми Стюарту, мистеру Смиту из фильма Фрэнка Капры («Мистер Смит едет в Вашингтон», 1939) – святому провинциалу-идеалисту, занесенному судьбой в коррумпированные коридоры власти, но сберегшему чистоту и прямодушие первых поселенцев. Всего через три недели после того, как в марте 1941-го ему вручили «Оскар» за роль в светской комедии Джорджа Кьюкора «Филадельфийская история» (1940), он – первым в Голливуде – надел униформу. Многие звезды баловались авиаспортом, но только Стюарт, уйдя в армию рядовым, вернулся полковником, командиром авиакрыла, бомбившего Берлин.
