Определённо «был». Ведь я убила его — без колебаний, без жалости; ровно так же, как убью всякого, кто покусится на моё гнездо. Теперь Джорен лежал ничком у моих ног, таращил в небо пустые глаза, и шея его была вывернута под неестественным углом.
Мёртв-мёртв-мёртв.
Облегчение свалилось кирпичом на мою дурную голову. Как я сама не рухнула наземь бесформенной кучей — в душе не разумею. Наверное, благодаря Люку, который весьма вовремя уложил ладонь на мое плечо, то ли поддерживая, то ли давая понять — вот он, на самом деле жив, и никакой там ножик ему не страшен.
— Или? — наконец смогла переспросить, когда сердцебиение выровнялось, а в мозгах чуточку прояснилось. — Что не так, Люк? Мы покончили с ним, он больше не…
— Всё не так, — хмуро проговорил он, не дав мне даже закончить фразу. — Он знал, кто я таков и что я такое. И принёс железный нож? Для меня?
— Он мог принести его для меня, — пожав плечами, отозвалась я. И сама себе не поверила.
— Для той, кто была его миром, ради которого он сотворил всё это? Киро, что-то не так. Высокоорганизованные психопаты обычно хладнокровны и последовательны; в поведении этого мальчика не было ничего хладнокровного, последовательного. Мать Тьма, да хотя бы разумного!
Люк склонился над телом Джорена, легонько коснулся его лба пальцами.
— Я уже видел такое.
— Поехавшую фейку? — с сомнением уточнила я.
— Не фейку. Но поехавшую. Так бывает, когда человек пытается бороться с отданным ему приказом. Они всегда пытаются. И никогда не побеждают.
Подавив приступ дурноты и судорожно сглотнув, я заставила себя снова посмотреть на Джорена.
На несчастного мальчишку, который считал меня своей защитницей. На друга, которого я убила.
Хотелось бы сказать, что я защитила своё и мне ни капельки не стыдно, да только вот. С беднягой что-то было здорово не так, и он был сам не свой.
Он будто не был собой.
Осознание прокатилось по коже волной леденящего ужаса.
— Люк, нам надо убираться отсюда.
Он снова нахмурился, открыл было рот, но я не дала ничего спросить. Бесцеремонно ухватила его за плечо и потянула прочь — подальше от этого жуткого места, от тела друга, предавшего и преданного. От мерзкого заговора, который теперь казался шитым белыми нитками.
— Не сейчас, ладно? Давай, пошли.
От звучного, весёлого и откровенно недоброго смеха, что раздался позади, у меня чуть волосы дыбом не встали.
58
— Не так быстро, племянница, — ласково пропел Принц Бастардов, появившийся будто из ниоткуда. Он стоял в каком-то десятке метров от нас, и его холодное прекрасное лицо прямо-таки светилось самодовольством. — Думал, ты умнее. Долго же до тебя доходило, а? Наверняка и не дошло бы, если б не этот твой… питомец.
Я бы, может, и оскорбилась, да только какой смысл? Идиотка и не лечусь. Лишь в одном не ошиблась — бедолага Джорен и впрямь не мог сотворить все эти гнусности. Не в здравом уме. Не по своему почину.
— Серьёзно, Мадок? — изумилась как могла нахально. — Два, блин, года? Ты потратил столько времени и усилий, чтобы сыграть со мной в очередную дебильную игру?
— Что мне те годы? Я бессмертен, — Мадок изящно повёл плечами. Промозглый зимний ветер легонько трепал его длинные волосы и полы тяжелого бархатного плаща. — К тому же было весело! Этот недоумок Ллей Джорен и не понимал, что я пробрался в его голову, пошарил там хорошенько, вытащил наружу все его тайные желания.
— Так это твой дар? Не знала, что ты тоже крысолов.
Мадок зло сощурил глаза, но тут же вернул себе благодушие любящего дядюшки.
— А в кого ещё ты пошла, Майред? В Каэран Мор с её жалкими букашками на посылках? Нет, нет. Твой дар таков же, как мой. Одна кровь, одна суть. — он ненадолго замолчал и затем укоризненно качнул головой. — Вот только мы не ровня, Майред, любовь моя! Зря ты решила иначе. Зря выбрала сторону людишек.
О, ну конечно. Мне решили воздать за — как там вещал дохлый лепреконишка? — все мерзости, что совершила я против своего народа.
Вот только сидхе — не мой народ. И я ни о чём не жалею.
— Людишек? — раздался рядом голос Люка. Я перевела взгляд на него, отмечая, как лениво крутит он в пальцах железный нож. Тот самый, который совсем недавно вытащил из своей груди. — Тех, за чей счёт вы до сих пор живёте и кормитесь, точно паразиты? Тех, чьего оружия боитесь настолько, что не кажете носа из-за завесы, несмотря на всю вашу могущественную магию?
— Люк, — попыталась я одёрнуть его. Но куда там — мой шеф явно решил, что он владеет ситуацией.
Не владеет. И, кажется, даже не понимает, во что мы оба только что влипли. Во что, по своей глупости и наивности, влипла я.
— Не лезь, Мериг Майред Мор, — оборвал меня он, — дай взрослым поговорить. Что вы здесь забыли. простите, не расслышал вашего имени?
Мадок изумлённо вскинул брови, отчего на идеально гладком лбу мелькнула и пропала морщинка. А затем снова залился смехом.
— Ты слишком дерзок, стригой, — протянул он, отсмеявшись. — На твоём месте я бы не вёл себя столь опрометчиво. Я ведь пришёл не один.
Миг — и за его спиной, точно выйдя из тени, возникла почётная свита. Дюжина воинов-сидхе. Наверняка не чистокровные, но ублюдки, такие же, как я сама. Железный Закон подменышам не страшен, а это значит, Люк тоже в опасности.
Если с собственной смертью я ещё как-то могу смириться, то с его — нет, ни фига подобного.
— Это самозваный Принц Бастардов, и я убила члена его двора, — коротко пояснила, скрестив руки на груди. — Теперь моя жизнь принадлежит ему.
И моя смерть тоже. В том и заключался его план.
Как же всё очевидно задним числом! Да простит меня Джорен, но ему бы мозгов не хватило на такую многоходовку. То ли дело мой холерный дядюшка, умудрённый жизнью социопат, поднаторевший во всяческих подлостях и интригах задолго до моего рождения.
— Я так не думаю.
Ну ещё бы ты думал, маршал Вернер! Да только вряд ли моего дядюшку волнует мнение какого-то там стригоя.
— Не пойми меня неправильно… как тебя там… Лукас? Лорас? Люцерис? Неважно, — отмахнулся Мадок чуть досадливо. — Клянусь Тьмой, моя племянница Майред, эта маленькая злобная мерзавка, весьма мила моему сердцу! Но увы, она слишком много себе позволяет, и в Сиде ей не рады.
— Ты пришёл за мной, Мадок. Дай ему уйти.
Люк, кажется, был готов самолично прибить меня за эти слова. Принц Бастардов же лишь развёл руками.
— Какое мне дело до твоего ручного стригоя, Майред? Пусть катится на все четыре стороны! Если, конечно, хочет жить.
Само собой, Люк не двинулся с места. Не стоило и надеяться.
