Гаррет фыркнул, но на месте остался. Хорошо, Дар любит, когда его слушают.
Из укрытия, оно же куча мусора, оставшаяся с тех времен, пока завод работал, Дар вышел… громко. Наступил на ветку, отчего та хрустнула, тут же поднял руки вверх — два девятимиллиметровых ствола, нацеленных в грудь, у всякого разумного существа вызывают именно такую реакцию.
— Эй, ребятки, давайте-ка без истерик…
Без истерик не вышло: его узнали почти сразу же. Да только не устрашились, хотя должны были. И оружия убирать не спешили.
Выстрелили. На их несчастье, стрелки из них оказались не очень. Дар увернулся, уходя в перекат. Мог бы обернуться медведем, но они того не стоят. Слишком медленные, слишком слабые. Не смогли даже заметить, как он прыгает на одного из них. Чужие позвонки легко сломались под ладонями. Шея второго хрустнула тоже: его клыкастому спутничку надоело оставаться в стороне.
— Мы могли бы спросить, какого Хаоса тут творится, — заметил Дар, поднимая пистолет и вытаскивая обойму. Серебро, как он и предполагал. — Или не могли бы…
Точнее, ничего не добились бы — на руке одного из них виднелся браслет. Полоса грубо выделанной стали, ничего красивого. Не считая гравировки в виде следов от когтей. Художественно. И слишком понятно для тех, кто хоть раз видел этот знак.
Дар видел. И шеи тем, у кого такие забавные вещички имелись, уже ломал. Моркул — радикалисты, ненавидящие всех, кто не человек. Да и людей они тоже не особо любят, если те не белые гетеросексуальные мужчины. Ну хоть без претензий к цвету глаз и волос, однако всё равно ублюдки каких поискать.
«Вот же трижды ёбаный Хаос!»
Гаррету хватило одного взгляда, чтобы побледнеть сильнее обычного. Это казалось невозможным и даже забавным, однако не до смеха. Если молодые вампиры попали в руки Моркул, скорее всего, их уже нет в живых.
— Поторопимся, — бросил он холодно, первым шагая в темноту ангара.
Запах крови усиливался с каждым шагом, с каждым поворотом. Стрёмно это — лазить по заброшкам, зная, что за каждым углом ты можешь обнаружить того, кто охотится на тебя. Ещё хуже — знать, что можешь найти тела тех, кого хочешь видеть живыми. Жутко, раздражающе, злит неимоверно.
Лёгкий флёр девичьих духов донёсся до него внезапно. Слабый, почти незаметный из-за прочих запахов, но очень неожиданный. Дар кивнул в ту сторону, откуда тянуло. В конце ангара виднелась дверь, из щелей лился тусклый свет.
В воздухе витал пугающе знакомый аромат — хлористо-спиртовой, с навязчивой лимонной ноткой. Дар не помнил химического названия (у него вообще с химией ещё со школы не заладилось), но между собой они эту отраву звали слабителем. Нетрудно догадаться, для чего используется такая алхимическая смесь: чтобы ослабить молодых вампиров, без того не очень и сильных.
Они наверняка толком и сопротивляться не могли, когда их били, истязали, резали…
Троица вампиров лежала в одной куче — безобразное месиво истерзанных тел, белёсых конечностей; длинных волос, слипшихся в один кровавый колтун. Двое парней, оба мертвее некуда. Девчонка, похоже, ещё жива — не успели её добить, бросили помирать обескровленную, отравленную слабителем и серебром.
Дар подошёл поближе — заставил себя подойти, если уж быть откровенным, — пригляделся, прислушался. Едва различимое сердцебиение слабым эхом отдалось в ушах. Звук шёл от бездыханной с виду девушки… хотя какие тут могут быть варианты? У её приятелей под рёбрами торчат серебряные ножи.
— Она жива, — проговорил он тихо. И уже громче повторил, для замершего каменным изваянием Гаррета. — Она ещё жива!
Да только вот ненадолго, если оставить её так. Если не дать того, что нужно.
Запястье он разорвал своими же зубами, поднес ко рту девчонки. Бледные губы едва виднелись на окровавленном, изуродованном лице. Вампиры не люди, даже от серебра раны заживут без следа. И память ей наверняка подчистят… лучше бы ей не помнить всего, что тут случилось. Не помнить, отчего разорвано её платье, а бедра почти чёрные от синяков.
Тёмное отродье или нет, а всё же девчонка, молодая и красивая, даже моркуловские фанатики не смогли бы побрезговать.
Дар сжал кулак сильнее, отчего кровь потекла быстрее, с каждой каплей ускоряя чужое сердцебиение, ослабляя действие яда и серебра.
— Спасибо, — пробормотал Гаррет, устраивая её голову у себя на коленях. — Спасибо, Шандар.
— Позаботься о ней.
Заматывать руку Дар не стал — пройдёт за пару минут. Как и слабость от потери крови. Не время страдать и прикидываться больным. Нужно найти остальных.
Дар чувствовал запах презрения, бесчеловечности. Они совсем рядом, живые, довольные делом своих рук. Ещё бы — три дня безнаказанно пытать молодых ребят, упиваясь их страданиями. Их смертью. Три дня…
И за это найдется кому ответить.
Он потянулся к коммуникатору.
— Полицейское управление, комиссар Делатт слу…
— Привет, Анри! Это Шандар гро Маграт. Я на сталелитейном заводе, что в Нижнем Моэргрине, в компании пяти-шести членов Моркул, половина из которых уже мертвы. Рядом со мной Гаррет Тамрит, два мёртвых молодых вампира и изнасилованная девушка, выжившая только чудом. Догадываешься, куда я клоню? — Дар мог поклясться, что прямо сейчас Делатт побледнел и крепко сжал свой пистолет. В своих подозрениях он убедился, когда вместо ответа услышал невнятное блеяние. — У тебя десять минут, комиссар. Я жду.
Гаррет посмотрел на него вопросительно. Ему не до разборок, это понятно и так. Однако глаза его самую малость, но загорелись предвкушением скорой расправы. Жаль, что нельзя отдать ему тех, кто виновен.
Нельзя. Однако можно раз и навсегда прояснить, что будет, если сегодняшняя история повторится.
21
— Вызывали, маршал Крэстани? — хмуро осведомился Стенк, вытянувшись передо мной во весь немалый рост.
Маршал Крэстани. Не Изара. Как бы даёт мне понять, что мы с ним не друзья и никогда, ни за что ими не будем.
Тут я с ним согласна — не будем. Не очень-то и хотелось.
И уж совсем не хотелось лицезреть этого недоумка второй раз за день. Вообще всё, чего сейчас хочу — придушить его голыми руками. А всё потому что каких-то пять минут назад мой помощник едва не на крылышках влетел ко мне в кабинет, отвлекая от тщательной перепроверки списка на ликвидацию, и принялся обеспокоенно тараторить: мол, альфа гро Маграт, злой как все адские демоны, требует подать Стенка без соли и перца.
Если я и была склонна послать местного хвалёного альфача далеко и надолго — у меня что-то внезапно аллергия образовалась на медведей и их наглость! — то после объяснений малость перепуганного Элфи пришлось эти влажные мечты отложить до лучших времён.
Альфач по делу скандал закатил. И я бы первая назвала его мудаком, поступи он иначе.
