— Тронешь мою Изару ещё хоть раз — и в моду войдут панно из вампирьих клыков. Я ясно выразился?
— Яснее некуда, Шандар, — охотно заверили его.
Охотно и ничуть не искренне. Взять бы да всадить обойму серебряных пуль в эту ухмыляющуюся морду!
Завтра. Он сделает это завтра. Или через недельку, чтобы не подумал никто… Войны-то на самом деле не хочется, и Гаррет, хоть втайне и мечтает отправить папеньку на заслуженную пенсию, вроде бы любит его. Ну, уважает так точно. Вампиры вообще очень привязаны к своим клыкастым родственничкам.
Пока нужно позаботиться о родственнице своей (будущей, но кого волнуют детали?). Убрать уже руки от бледномордой пакости да отойти назад, к машине, где его ждёт Изара — бледная, очевидно злая и явно мечтающая придушить Дара голыми руками. За прилюдные демонстрации собственничества, которые сам Дар прямо сейчас не считал чем-то из ряда вон выходящим.
58
Прежде чем сесть в машину, он сунул несколько талеров крутящемуся поблизости гламурному кровососу (жаль, не восторженно ухмыляющемуся Тамриту, но вряд ли бы тот оценил) — мол, присмотри за мотокаром, клыками отвечаешь. А когда сел, обо всяких кровососах тут же забыл — стоило лишь столкнуться с мутным, но яростным взглядом Изары.
— Лучше молчи, — предупредил Дар.
Куда там — его тигрица была слишком зла, чтобы потупить свои миленькие глазки и смиренно помалкивать.
— Позволь спросить — обо что ты, мать твою медведицу, ударился?
— Позволь спросить — какого хуя ты подставляешь шею всем подряд?! — не остался в долгу Дар, заведя машину и тут же сорвавшись с места. Спасибо Хаосу, коты — опасливые поганцы, и силком вышвыривать обескровленную Изару на пассажирское сиденье не пришлось.
— «Все подряд» — это ты про себя? — изумилась она, вздёрнув брови в ехидном изумлении. — Других желающих что-то не наблюдаю, а Тамриту вряд ли обломится во второй раз. Для альфы глотку подставлять — удовольствие сильно ниже среднего, знаешь ли.
— Других и не должно быть. А если будут — перегрызу глотки и им, и тебе.
Пообещал — и даже не устыдился ни капли. Хоть и успокоился — только слегка! — услышав от Изары, что повторения не будет. Верит же. Просто не может унять кипящую в венах кровь.
— Ты можешь попробовать.
— Могу и попробую, — огрызнулся он. — Ты моя, Изара. Это не обсуждается.
Изара недовольно фыркнула — мол, видала я в одном месте тебя и твои угрозы. Однако спорить, к счастью для неё, не стала. Провела ладонью по лицу, точно силясь прогнать усталость, и принялась копаться в бардачке.
Итогом раскопок стала куча блистеров, противно зашуршавших, когда она принялась выщёлкивать таблетки одну за одной. Дар невольно поморщился от навязчивой химической вони, по которой смутно признал антибиотики — вампирские отметины погано заживают. А ещё эстро-блокаторы, их стоило бы принять самому Дару. Он было и решил, что это для него, однако Изара всю пригоршню разноцветной дряни проглотила сама. И облегченно выдохнула, точно миновала некую страшную опасность.
Вот и поди пойми теперь — то ли несносная кошатина учуяла его гон и предсказуемо словила ответку как его пара, то ли сама же и стала причиной, по которой так несвоевременно снесло крышу…
Хотя какая разница? Итог всё равно один — маршал киса будет затрахана до полусмерти.
— У вас на севере, надеюсь, только ты такой долбанутый — в гон без лекарств бегать? — будто бы ощутив, что её блудливую жопу ждут неприятности, Изара плюхнула на приборную панель кара ещё один блистер. — Вот это пойдёт. Пей сейчас же, иначе я с тобой наедине и минуты не останусь.
Дар послушался — проглотил сразу несколько. Особого облегчения не почувствовал, но всё же смог доехать до дома, не завалив высушенную клыкастым мерзавцем Изару прямо в машине. И к двери, закрывшейся за ними, прижал её с куда меньшей прытью, чем мог бы.
Ну ладно, не только прижал, но и платье на груди рванул, безжалостно разрывая тонкую ткань. И тут же вперился взглядом в след вампирских зубов.
— Ещё раз позволишь такое хоть кому-то — убью, — рыкнул Дар зло, посмотрел в сверкающие звериной яростью глаза своей тигрицы.
— Не позволю. Тебе в том числе.
— Я так не думаю, киса.
А куда деваться этой заразе полосатой, когда Дар держит так крепко, что и самому неудобно? Когда она так близко, что сладкий кошачий запах забивает собой все прочие. Когда шея, искусанная не им, Хаос побери, — прямо у Дара перед глазами…
И под его зубами — потому что его кошечка не должна пахнуть кем-то другим. Это больно, не может не быть больно. Даже такая сильная альфа не смогла сдержаться. Дёрнулась, вцепилась в его плечи, сжимая так, что завтра точно будут синяки. И пройдут нескоро. Как и злобный укус прямо поверх чужой отметины, от которого Изара заскулила, точно побитый щенок.
Что самое жуткое, делать с ней такое — приятно. Не из желания причинить боль, вовсе нет, Дар никогда не был садистом. Просто желание, гон, чужой запах — всё это напрочь отшибает мозги, и соображать попросту не выходит. Только и получается, что стаскивать чужую одежду прямо тут, в прихожей, да тянуться руками и губами куда придётся.
— Скажи «нет», Изара. Скажи или я… я не знаю, что сделаю.
— Скажу, — отозвалась она. Но отстраниться не позволила. Обвила шею руками, с силой вцепилась в волосы. И прошептала в самые губы, лишая всякой воли: — В другой раз.
Не скажет. Уж это Дар знает точно — чувствует по запаху, видит по подставленной шее, насколько ей нравится. Вон как жмётся. В спине прогнулась, стоило только бросить её на многострадальную шкуру у камина. Вздрогнула, правда, и выдернула клок меха; руку назад завела, чтобы мстительно впиться когтями ему в спину. Это тоже больно, но Дар терпит — потому как Изаре наверняка больнее, да и после вампирского перекуса она вряд ли оправилась…
Завтра будет стыдно, никаких сомнений. На то они и наполовину люди, чтобы думать, прежде чем делать; чтобы принимать взвешенные и осмысленные решения. Правда, звериного — всё та же половина. Злая, жестокая и яростная, не желающая делить своё ни с кем.
Дар и не станет. Эта киса — его и ничья больше. И тому, кто посмеет это оспорить, прямая дорога на тот свет. Никак иначе.
59
Вообще-то мне нравится быть оборотнем. Даже представлять не хочу, каково это — не иметь тигриной силы и ловкости, не оборачиваться огромной кошкой. Быть хрупкой, беспомощной и слабой.
Но именно такими мы и становимся в гон — слабыми. На голову так точно, а заодно и на передок. Работа, семья, развлечения? Ха! Да ты даже пожрать не можешь, когда на уме один сплошной трах. (А, простите — продолжение рода!) Спасибо блокаторам, с ними весь этот гормонально-нестабильный ужас пережить попроще. И длится он, слава Хаосу, не неделю, а всего два-три дня…
