— Да-ар!
Сокрушённо вздохнув Дар полез в карман. С некоторым недоумением извлёк оттуда шоколадку. И откуда бы взялась? Небось киса подбросила, ту хлебом не корми, а дай диверсии устраивать…
— Ну Дар!
Делать нечего — пришлось срочно разыскать требуемое, пока и впрямь в долг не вогнали. Уж ему эти новомодные изобретения гномов, без которых современная молодежь не может прожить и суток… Он только и успел руку протянуть, как Хота уже сцапал свою прелесть и ускакал обратно, громко топоча по лестнице.
— Никогда не заведу детей, — проворчал Дар, заходя в столовую, где уже восседало все его семейство. Заметно разросшееся и ныне включающее двух (с хвостиком) тигров. Впрочем, он ничего против и не имеет.
— Я тоже так говорила, — пренебрежительно сообщила Дердра на его заявление. — А теперь мне придётся воспитывать ещё и этого котенка, — она ткнула пальцем на живот Лил, уже хорошо заметный под одеждой. — Потому что вам я детей не доверю.
— Даже мне? — Джил премило улыбнулся, по такому случаю отлепившись от четвертушки пышущего жаром кроличьего пирога у себя на тарелке.
— Ну разве что тебе, — подумав, согласилась бабушка. — При условии, что твоих книг дитё не будет читать лет до тридцати! Это ж надо такую похабень сочинить! Как бишь оно… карамельное… карамельный… срам, в общем!
— Карамельная сладость, — деловито поправил он, продолжая уничтожать пирог.
Дар же тихонько фыркнул, припомнив, как намедни вокруг Джилли вилась целая толпа суровых медведиц — все с донельзя глупыми физиономиями и аляповатыми пухлыми книжонками в руках. Он, конечно, слышал от Изары, чем её омежонок зарабатывает на жизнь, но никак не подозревал в нём знаменитость из журнальчиков.
— Боги, иногда я думаю, что он приёмный, — Лил демонстративно скривилась. — Серьёзно, Джилли, как ты вообще пишешь эту чушь?
— За деньги, сестрёнка. За немаленькие, кстати: карамельный срам был бестселлером месяца.
— Да что вообще не так с этим миром!
— Мир в порядке, милая, — флегматично возразил Джил, укладывая горку овощного салата на сплошь мясную тарелку сестры. Та недовольно наморщила носик, однако послушно вонзила вилку в ломтик помидора. — Это люди долбанутые.
— И не только люди, — Дердра выставила на стол кувшин с домашним вином, фруктовым и крепким, разлила всем, кроме Лил. Посмотрела мрачно, сначала на Кэм, а потом и на Дара, заставив его нервно дернуть плечом. Он уже давно взрослый, однако страх перед грозной бабкой засел на подкорке с самого детства.
— Вы двое, чем думали, когда тащили своих котят сюда? — Джил на это поднял руку, явно решив напомнить, что он, может, и котенок, но ничейный. Да так и опустил, когда его одарили суровым взглядом.
Дар нахмурился.
— Их никто не тронет. Ни Джила с Лил, ни Изару. Я сказал. — Кэм кивнула, подтверждая его слова. — И перебью хребет каждому, кто вздумает их обидеть.
— А их никто и не станет трогать, дубина! — огрызнулась Дердра. — Кто в здравом уме полезет на двух взрослых тигров? А вот вы, внучки, мать вашу медведицу, уже прослыли домашними питомцами на поводке у драных кошек!
— Это кто такое сказал? — Кэм аж привстала от возмущения. Обычно все внутриклановые проблемы она скидывала на Дара, но теперь недобрым словом помянули её пару. А этого не стоит делать в присутствии альфы.
— Да полдеревни и говорит! Не свои, так чужие. Понаедут приживалы всякие с немытыми пятками и давай жизни учить. Ладно вы, вам полезно. Но я, Дердра гро Маграт, видите ли, тащу в дом всякую пакость!
— Кто это сказал, бабушка? — рыкнул Дар, вставая и упираясь кулаками в стол.
Никто не смеет оскорблять его семью. Ни Дердру, ни Кэм, ни тигрят. А уж поминать недобрым словом Изару вредно вдвойне — не Дар, так она сама разорвёт глотку кому угодно. Или разрядит в наглеца обойму серебряных пуль.
Дердра поморщилась, будто её заставили съесть горсть клюквы.
— Кузен твой, Боргур. Его бабка мне двоюродной сестрой приходится. Приходились, точнее: слава Хаосу, померла два месяца назад, а то бы и её нытье сейчас выслушивали.
— И что ему за дело до моих тигров? — Лил на это заявление удивленно вскинула бровь, но смолчала. — Боргур с кланом сидят чуть не у Морнуота. И будут там сидеть до скончания веков. А здесь они всего лишь гости, на недельку-другую.
— Они-то, может, и будут. Но кто сказал, что из своих никто не проникнется? А она, — Дердра ткнула на Кэм, — баба, ты — любитель котиков и ликвидаторов. Правда ведь, что ты Варена засадил?
Засадил. И с удовольствием понаблюдал, как Изара провожает потерявшего берега волчару туда, где ему давно место, — за решетку изолятора. А там и до пожизненного недалеко, благо компромата на гро Ярлака за столько лет набралось предостаточно.
— Туда и дорога, — пожала плечами Кэм. Вот уж кто искренне рад, что двумя мудаками на её Севере стало меньше. И во главе волчьей стаи теперь молодые, но весьма сговорчивые волки, её и Дара боящиеся пуще огня.
— А вот Боргур с вами не согласился. Столько лет дружили с благородным волком! Он к вам со всей душой, а вы, предатели!.. Тьфу, вот ещё, дружить с этой хренью блохастой, — Дердра красноречиво покосилась на Дара. — Поаккуратнее с ним, внучок. А лучше побыстрее утихомирь козла, уж больно бесит.
Бесит, и добавить нечего.
Нет, Дар слыхал все эти недовольные шепотки, однако же ему не привыкать слушать о себе всякое. И брата-то он пришиб, и клановые устои подрывает, и честными медведицами брезгует… Да, так оно, наверное, и есть. Но вот трепать имена бабушки и тигрят он не позволит никому.
63
Желание как следует вцепиться в горло ушлому кузену сложно назвать адекватным — медведи народ мирный. Не иначе как влияние Изары: свирепая, жестокая и яростная, она не признаёт компромиссов, когда речь о её авторитете среди меховых собратьев. Сам Дар предпочёл бы отправить Боргура вслед за Вареном, но увы, на такого скучного деревенского болвана компромат не сыщется. Да и не к лицу ищейке тратить ресурсы на мелкую сошку.
Дар выпрямился и уже направился было к двери — учить хорошим манерам всяких охамевших родственников. Само собой, кулаками. Некоторые, особенно если они ходят в альфах, просто не понимают по-другому…
Да не успел. За дверью послышался шум мотора, быстрые шаги, после чего на пороге возник Друадах собственной бородатой персоной. Без всякого стука — двери длинного дома запирают только по ночам, да и то не всегда. Кто в здравом уме сунется с недобрыми намерениями к медведям-оборотням?
— Слава молотку и гайке, ты здесь! — громогласно воскликнул Друадах.
Дар не без удивления окинул его взглядом — гном, обычно развесёлый и шебутной, выглядел непривычно встревоженным. Борода не расчесана до блеска, не заплетена в косы, на широких ладонях следы масла и ржавчины. И пахнет железом, как если бы Друадах торопился к нему прямиком из своих шахт.
