Едва я села на диван и с силой растёрла виски, медвежья прорицательница вдруг заторопилась на выход.
— Куда ты? — спросила я без особого интереса. Как-то резко стало на всё наплевать.
— Подобное таинство требует уединения. Я вернусь позже.
Да и пожалуйста. Посижу одна как дурочка, с меня не убудет. Только чур недолго, мне же нужно… куда-то. Очень нужно. Куда-то…
Взгляд бездумно заскользил вокруг, то и дело спотыкаясь о пёстрый узор гобеленовой обивки. Я в раздражении помотала головой, откинулась на мягкую спинку дивана и прикрыла глаза. Калейдоскоп ярких пятен, однако, никуда не делся: он отпечатался на изнанке век и принялся весело кружить туда-сюда. Тело вдруг стало непослушным и тяжёлым, чужим каким-то. Я будто очутилась где-то за его пределами, но при этом не перестала ощущать запахи трав и еды, сухость в горле, и ломоту в висках, и грубую текстуру гобелена под ладонями…
Чьи-то руки на коже.
Чужие пальцы касались меня здесь, там, везде. Холодные. Мёртвые. Откуда-то я знала: это мертвецы трогают меня — и сонм мёртвых голосов шумит у меня в ушах. Изара, Изара, Изара… Точно я провалилась в один из вереницы ночных кошмаров, что никогда не перестанут меня преследовать.
Посмотри на нас, Изара. Посмотри на всех, кого убила.
Как всегда, самый ненавистный голос звучит громче и чётче всех прочих.
Взгляни мне в глаза, кошечка.
Нет-нет-нет. Нет! Только не ты!
Долгие-долгие годы мне не было так страшно и плохо, как сейчас.
— Ты мёртв, — чуть слышно выговорила я, кое-как разлепив высохшие губы. — Я вышибла тебе мозги.
Чего ты тогда так боишься, кошечка? Открой глаза! Святая срань, ты альфа-тигрица или жалкое травоядное?
И правда — чего боюсь? Мёртвого мудака? Я зло прикусила губу и наконец собралась с духом.
69
У окружающих я вроде как считаюсь непристойно смазливой красоткой. Но поставь нас двоих рядом — и любой поймёт, что я лишь неудачная женская копия, бледное подобие своего брата, кудлатого наглеца с гипнотическими чёрными глазами и ослепительной улыбкой. Дело даже не во мне, своей красой Кирос мог бы посрамить любую девчонку. К тому же он умел быть невыносимо очаровательным, обаятельным и даже милым… мрази, они почти все такие. Безобидные.
Я вот ни безобидной, ни очаровательной сроду не была. Мрачная киса как она есть.
— Сестра моя, любовь моя, как устал я ворочаться в гробу, — голос у него тоже великолепный, бархатный и чистый, с протяжным южным говором. — Двенадцать колен безупречной тигриной крови — и всё это отдано в лапы вонючего северного деревенщины! Как тебе только не стыдно!
— Никак мне не стыдно, сучий ты потрох, — рыкнула я, сцепив в замок немилосердно дрожащие руки. — И нет у тебя никакого гроба. Сдох как ничтожество, прикопан в песочке!
Кирос радостно осклабился.
— Точно. Вот так-то ты отблагодарила меня за всё. Убила меня. Опозорила нашу кровь. И… ах, да… вытравила наше дитя.
Красивая смуглая кисть ощетинилась когтями, когда легла на мой живот, вспарывая тонкую ткань перепачканного кровью лилового свитера.
— Жаль, я не могу проделать то же самое с вашим мерзким полукровкой.
Что он такое несёт?.. Нет, нет, исключено! Просто даже в своей безымянной могиле добрый братец Кир жаждет поизмываться надо мной.
Что самое паршивое — ему удаётся.
Волна горечи поднялась к горлу; рука скользнула на пояс и безвольно повисла, не найдя кобуры с пистолетом. Этот подонок мучил меня, издевался по-всякому, имел как хотел и насильно обрюхатил… затем, годы спустя, отыскал меня за проливом, чтобы явиться в мой дом и угрожать моим тигрятам… а я, выходит, ещё и должна быть благодарна?!
— Ты должна быть благодарна, Артизар. Кем бы ты стала, если бы не я, если бы не мы все?..
— Нормальной, психически здоровой женщиной? Горе-то какое!
Кирос удручённо помотал головой, тугие чёрные кудри волнами рассыпались по плечам, занавесили смуглое лицо.
— О, воображаешь, будто я само зло? Зла не существует, Артизар. Добра не существует. Есть лишь Хаос. Всё рождается из Хаоса, им же и кончается…
— Да кто же ты ещё, если не самый злобный сукин сын на свете?!
— Мы твой огонь и лёд.
Его голос, ненавистный и прекрасный, вновь слился с множеством других голосов, принадлежащих тем, кого я убивала. И тем, кого я хоронила.
Миг — и Кироса сменила статная белокурая женщина, так похожая на моих тигрят.
— Фрейя?..
— В огне и льде закалялся клинок Прядильщика. То был тяжёлый путь, но он сделал тебя нашим искусным орудием. Аспекты Хаоса — сила и удача. Кто избран Хаосом, тот в избытке одарён тем и другим. Как ты.
Отлично. Всегда мечтала оказаться героиней какой-нибудь низкопробной книжонки про Великого Избранного. Ну в самом деле, я ведь так скучно живу!
Хотя поспорить не могу: киса я весьма везучая, порой просто до неприличия. Какая бы хрень ни случалась с моей полосатой особой, а по итогу я всегда в выигрыше. Друзья и коллеги вечно вздыхают — мол, боги тебя, Изара Крэстани, страсть как любят.
Похоже, и впрямь любят. Или же у них тут просто свой шкурный интерес.
— И что дальше-то? — буркнула я, старательно не глядя в лицо своей приёмной матери. Непросто смотреть на тех, кого убила, но уж совсем невыносимо — на тех, кого не смогла сберечь. На тех, по кому до сих пор тоскуешь долгими ночами. — Сразу предупреждаю, мир спасать мне конкретно влом. Серьёзно, кто придумал взять в избранные кошку? Мы самые ленивые твари на свете!..
— Ты избранница Хаоса, тебе суждено защищать его земли от всякой беды, — голос снова изменился; судорожно выдохнув, я резко вскинула голову и столкнулась с таким знакомым взглядом холодных синих глаз. — Это твоя судьба. Поэтому ты и здесь.
— Нет, я здесь потому, что мне не повезло с начальством, — огрызнулась я, всей душой желая отвести глаза и всё равно продолжая глупо пялиться на Дара — вернее, на то, что прикинулось Даром. Качественно так, очень похоже, вплоть до хитрожопого взгляда и притаившейся в уголках рта насмешливой улыбочки. — Удача, говоришь? Да хер там плавал!
Фальшивый Дар мотнул головой, точно сетуя на мою недогадливость.
— Всё в твоей жизни вело тебя сюда, ко мне, — он протянул руку, и искушение взяться за неё было велико донельзя. — Здесь твоё место, Изара. Здесь. Со мной.
Нечестно это — прикидываться моим альфой и говорить такие вещи. Я фыркнула и сложила руки на груди, негодующе задрав кверху нос.
— А что мне с этого будет? Супер-удача — оно, конечно, круто, но хотелось бы помощи посущественнее. Я кошка, у меня лапки!
— Что угодно, буде оно в моих силах.
