После того случая в гараже он вел себя идеально: мыл посуду, встречал после работы, гулял с Ильюшкой, а я чувствовала себя грымзой, которая не дала человеку один-единственный раз расслабиться. К тому же Сережа сказал, что, возможно, скоро его в ту автомастерскую все-таки возьмут на работу, так что как-нибудь продержимся.
В школе я пробыла до вечера. Решила, что лучше проверить все тетради здесь и подготовиться к завтрашнему дню, чем снова тащить работу домой. Когда я заканчивала, в кабинет вошла завуч.
— Вера Николаевна, у меня к вам разговор.
Обычно строгая, она выглядела непривычно возбужденной чем-то. Казалось, даже стекла очков блестели сильнее обычного.
— Слушаю, Анфиса Анатольевна, — осторожно сказала я.
Завуч села напротив.
— У меня прекрасная новость! Уж сколько лет прожила, но говорят ведь, что в чудеса нужно верить! И вот, свершилось! — выпалила она.
Это было так не похоже на обычное ее чопорное поведение, что я совершенно растерялась.
— Что свершилось, Анфиса Анатольевна?
— Меценат нашелся! Для вашего класса! Наконец-то не нужно финансирования из городского бюджета ждать! Наконец-то по новой методике сможете работать!
— Неужели?.. — удивилась я, не в силах поверить услышанному.
Кабинет, оборудованный новыми компьютерами, чтобы проводить уроки по новой методике, мы ждали уже пару лет. Но администрация города кормила нас одними обещаниями и снабжала не сильно новыми учебниками. А тут такой внезапный подарок небес…
— И кто же меценат? Отец кого-то из учеников? — уточнила я, размышляя, у кого же есть такие средства.
— Да в том-то и дело, что нет, — помотала головой завуч. — Пришел утром к директору такой представительный, серьезный мужчина, с охраной! Сказал, что в школе у него любимым предметом русский язык и литература были, а в учительницу литературы он, представьте себе, влюблен был, — завуч счастливо рассмеялась. — И вот теперь он хочет помочь нашей школе!
— Он учился здесь?
— Нет. Проезжал, дескать, мимо нашей школы и будто толкнуло его что-то. Бывает же такое!
— Но ведь Светлана Игоревна проверила его? — спросила я, подумав, что нашу директрису просто так не проведешь.
— Конечно, все документы спросила и позвонила кое-кому, чтобы узнать, кто такой да откуда. Как оказалось, отец у этого Талгата Аскаровича депутат, — завуч понизила голос на последнем слове.
— А-а-а, ну да, ведь выборы скоро, — произнесла я, начиная понимать причины такой щедрости.
— Вера Николаевна, наше дело маленькое. Раз есть меценат и хочет помочь — кто мы такие, чтобы ему мешать. К тому же дело благое. Для детей.
— Да-да, конечно.
— Я хотела Талгата Аскаровича сразу с вами познакомить, но он сказал, что занят и лучше на совещание завтрашнее придет, чтобы на месте все обговорить. Талгат Аскарович, благодетель наш, — с упоением произнесла завуч еще раз имя мецената. — Вера Николаевна, миленькая, вы прямо сейчас напишите, да как следует, что вам для класса понадобится.
— Хорошо, Анфиса Анатольевна, сейчас список составлю.
— Вот и чудесно, — кивнула завуч.
После ее ухода я какое-то время сидела, глядя в стену и думая, что было бы неплохо случиться такому же чуду. Вот бы вошел сейчас какой-нибудь Талгат Аскарович и сказал: «Давайте, Вера Николаевна, брата вашего на ноги поставим!»
Запретив себе предаваться несбыточным мечтам, я взяла лист бумаги и за час заполнила его необходимыми сведениями об оснащении класса. Отнесла список завучу, а потом мне позвонил Сережа.
— Верунчик, я подъехал. Жду.
— Сейчас выйду.
Собравшись, я сначала выглянула в окно, высматривая подозрительные большие машины. Но все было чисто.
«Вера, прекрати! Это уже похоже на навязчивое состояние!» — приказала себе.
Выйдя из школы, добежала до машины и юркнула в салон.
— Смотри-ка, что у меня для тебя есть! — радостно улыбался Сережа, протягивая мне букет садовых ромашек.
— Спасибо! — Я улыбалась, глядя на веснушки на носу Сережи. Вспомнила, что на первое свидание он принес мне точно такие же ромашки.
— Только собрался ехать, смотрю, соседка наша из сада возвращается. Хотел у нее гладиолусы выпросить, но эта старая скряга только ромашки дала, — засмеялся он. — А кому гладиолусы нужны в конце сентября? Их уже даже не продашь!
— А чем это пахнет, Сереж? — спросила я, вдыхая незнакомый цветочный запах, которым, казалось, пропитался салон машины.
Я духами не пользовалась. Мне всегда хотелось сходить и выбрать свой, подходящий только мне аромат, но на такие глупости я приказала себе пока что деньги не тратить. Вот поставлю Ильюшку на ноги, там и о себе подумаю.
— Чем? — удивился Сережа. Но, как мне показалось, удивился не очень естественно.
— Духами женскими, — растерянно произнесла я, с подозрением глядя на него.
— А-а-а, да я Ирку подвозил, — засмеялся он, отъезжая от школы.
— Нашу Ирку?
— Ну да, подругу твою. Она на какую-то подработку опять устроилась, опаздывала, попросила подбросить. Бегает как заведенная по всяким шабашкам, жалко ее.
Я кинула взгляд на Сережу. В горле стало горько, да и на душе тоже. Значит, Ирку ему жалко, а меня нет?..
— Бегает, потому что у нее образования девять классов, — не удержалась я.
— Ну не всем повезло в семье интеллигентов родиться, — недовольно отозвался Сережа. — У Ирки вон отец и мать алкоголики, а она держится.
— Надо же, какая выдержка, — фыркнула я, от обиды заводясь все сильнее: — Мне, знаешь ли, тоже не просто так место в университете досталось, никто меня там с распростертыми объятиями не ждал. Я зубрила целыми днями и вообще…
— А этому придурку чего надо? Дороги, что ли, мало? — удивился Сережа, перебив меня на полуслове.
Увлеченная спором, я не заметила, что слева от нас едет большой темный джип с тонированными стеклами. Вот черт! Неужели?!
Сердце ухнуло вниз, а потом застучало где-то в горле. Дыхание перехватило, а ладони моментально вспотели. Джип напирал, явно тесня нас к обочине.
