Эйгар вернулся к себе, кое-как смыл кровь с лица и белоснежных волос, а затем разбудил слуг и поднял на ноги весь Фьеррадан. Обитатели замка выстроились перед шайрадданом, после чего он попытался выяснить, кто видел Риону.
Заспанные Флавиана, Селлия и Визмира, кутаясь в ночные платья, испуганно жались друг к другу, напуганные гневом шайраддана. Белхрай хмурился, неслышно бормоча что-то себе под нос.
— Мой шайраддан, что с вашим лицом? — прошептала Флавиана, прижимая ладони ко рту.
— Кто из вас последний видел Риону и когда? — спросил Эйгар, обводя каждого из присутствующих бешеным взглядом.
— Это она сделала? — с ужасом в голосе спросила Селлия. — Она подняла на вас руку?
— Я задал вопрос и жду на него ответ, — раздельно произнес Эйгар. Его голос был так холоден, что больше никто не посмел встревать с замечаниями.
— Мой шайраддан, последний раз мы видели Риону три дня назад, когда вернулись с прогулки по Фьерраду, а она… она…
— Продолжай, Селлия, — прорычал Эйгар.
— Она была в конюшне и пыталась приручить то страшилище, — закончила девушка, от страха зажмуриваясь.
— Вихря.
— Что? — тут же переспросила Селлия.
— Белхрай! — рявкнул Эйгар, переводя взгляд на жреца.
— Я видел девушку с вами, мой шайраддан, прошлой ночью, когда вы возвращались из Фьеррада. Я любовался ночным небом и стал невольным свидетелем.
— Вы вместе ездили в город? — снова встряла Селлия. Эйгар бросил на нее недовольный взгляд, и она опустила глаза.
— Мне нужно было попросить твоего разрешения?
Флавиана смотрела на Эйгара расширившимися глазами, а Визмира прикусила губу, стараясь сдержать слезы. Шайраддан разозлился еще больше. Слезы он ненавидел.
— Что ты такое говоришь, Белхрай? Ты имеешь ввиду сегодняшнюю ночь? — прищурился Эйгар. В его голосе было столько гнева, что стоявшие неподалеку слуги сделали шаг назад.
— Нет, мой шайраддан. Я сказал то, что хотел сказать. Я видел вас и шайранну прошлой ночью.
Эйгар снова потрогал шишку. Голова отозвалась пульсирующей болью. Неужели Риона ударила его, а он отключился почти на сутки? Эйгар припомнил светильник на кровати.
— Ваш шайраддан не выходил из покоев целую ночь, день, а потом еще ночь и вы даже не проверили, что со мной?
— Вы же сами просили не беспокоить вас, — невозмутимо ответил Белхрай, хотя Эйгар видел, как в глазах жреца застыл знакомый страх. — Все выполняли ваш приказ, боясь ослушаться.
Эйгар вспомнил, что перед ужином действительно приказал Белхраю и своему слуге не беспокоить его и никого не пускать в комнату, пока он сам не выйдет. Он-то планировал взять от эликсира Драконьей Жрицы все время, что тот сможет предоставить.
— Глория! — рявкнул Эйгар, и вперед выступила служанка Рионы.
— М-м-м-ой шайраддан, — заикаясь, присела она.
— Когда ты последний раз видела Риону?
— Я помогала ей одеться к ужину, — пролепетала девушка.
— Проверь, на месте ли ее одежда.
Глория кивнула и бросилась выполнять приказ, лишь взметнулись бледно-голубые юбки.
Допросив слуг, Эйгар выяснил, что часовые облетали замок, как и обычно, два раза за ночь, но ничего не видели. Из-за налетевшей метели видимость была плохой. Шайраддан фыркнул. Ну конечно. Эти идиоты смотрели только в небе, им не было дела до того, что происходит на земле.
В зал, где Эйгар устроил допрос, главный конюх и Глория вбежали одновременно и одновременно же выкрикнули:
— Мой шайраддан, ее одежда пропала!
— Мой шайраддан, конь пропал!
Эйгар сжал руки в кулаки, поклявшись себе, что когда найдет девчонку, спустит с нее шкуру.
* * *
С Вихрем мне пришлось расстаться. Как для меня был непривычен холод Хрустальных Гор, так и для коня оказался непривычным край черных драконов. То, что я попала именно в их земли, выяснилось, как только я ступила в город у подножия замка.
Въезд в город никто не охранял, да и посмотрела бы я на того ненормального, что сунулся бы к драконам! Я накинула на волосы капюшон, на всякий случай прикрыв лицо. Обняв на прощание Вихря, который, бодро стуча копытами, рванул в сторону скал, — я была уверена, что он найдет дорогу домой, — я решительно направилась в центр города, намереваясь отыскать таверну, в которой смогла бы получить комнату. Очень хотелось поесть, помыться и поспать в настоящей постели. А потом можно заняться поисками оружия. Но сначала неплохо бы найти меняльную лавку и продать драгоценности.
Я с удивлением осматривалась, вышагивая по темной каменной мостовой. Жизнь в городе кипела. Насколько тихо было во Фьерраде, где, казалось, сама жизнь была скована толстым слоем льда, настолько шумно было здесь: крики, гам, бегающие темноволосые детишки, куда-то спешащие драконицы в простых платьях, драконы с корзинами полными угля. Из рассказов Белхрая я припомнила, что край черных драконов славится именно углем, которого полным полно в местных горах.
Я с любопытством рассматривала местных жителей. Если в шайре снежных все драконы и драконицы были светловолосы и голубоглазы, то в шайре черных драконов во внешности преобладали черные волосы и глаза. Но попадались и пришельцы из других шайров. Так, я увидела драконицу с серебряными волосами и глазами, похожими на монеты, двух черноволосых драконов, в глазах которых сверкали яркие красные искры, и даже одного кентавра. Он стоял около кузни и ждал, пока его перекуют. Я застыла, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Когда кентавр вопросительно выгнул брови и угрожающе сложил руки на груди, я поспешила дальше.
Погода здесь была намного мягче, чем во Фьерраде. Снега не было, будто горы не пускали его сюда, а садившееся солнце пригревало так сильно, что мне стало жарко во всей той одежде, что на мне была. Хотелось снять капюшон, но я побоялась рисковать. Мои волосы несомненно вызвали бы кучу вопросов у местных.
Меняльная лавка обнаружилась неподалеку от центральной площади. Приземистое здание из темного камня с вывеской, на которой был изображен мешочек со стопкой монет, выглядело не слишком приветливо. Я вошла внутрь. Колокольчик у двери известил хозяина — коренастого дракона с острым взглядом темных глаз — о моем приходе.
— Сколько дадите за это? — Я положила на стол перед ним брошь от плаща.
Дракон не торопясь поднес к глазам брошь, сверкнувшую в тусклом свете темных камней-светильников.
— Пять золотых, — ответил он наконец скрипучим голосом.
— Десять. И ни монетой меньше.
— Семь.
— Десять.
Дракон не моргнул и глазом.
— Семь золотых и восемь серебряных, но это настоящий грабеж!
Я забрала брошь и пошла к выходу.
