— Я думаю, что твой отец догадался… — выдохнул ей в волосы.
— Из-за того, что накричала на него и пригрозила больше не приезжать, если он будет так поступать? — кисло отозвалась она, жалея о своём эмоциональном всплеске.
— Это тоже. — улыбнулся я. — Но всё-таки больше его заинтересовало то, что ты меня в губы поцеловала…
— Ты умирал… — пробурчала девчонка откуда-то из-под подмышки. — Я пыталась тебя оживить…
— Да не умирал я… — фыркнул, оттягивая замочек купальника на её обнажённой спине. — Просто прилёг ненадолго… — быстро расстегнув его, погладил то место, где он оставил на нежной коже небольшой отпечаток.
Алиса вздрогнула и придвинулась теснее, упираясь грудью в мою.
— Ты еле дышал и тебе хотели скорую вызывать. — возразила она, выгибая спину от моих медленных поглаживаний.
— Я знаю, что поднимет мне иммунитет от таких экстремальных видов отдыха… — хрипло произнёс я, пробираясь пальцами под край женских трусиков.
— Не боишься, что папа войдёт? — остановила мою руку, хватая за запястье.
— Вы с мамой так наорали на него, что он сейчас носа не покажет. — не натыкаясь на сопротивление, стянул с голых плеч лямки купальника и смотря прямо в широко распахнутые глаза Алисы, снял этот кусок тряпки с её груди.
— У тебя от жары мозг в кисель превратился? — закрылась руками и я недовольно скрипнул зубами.
— Я туго соображаю, когда ты голая рядом, гном… — стараясь не пугать, перевернул Акимову на спину и навис сверху, силой мысли отодвигая её ладони от желанных округлостей.
— Мне следует одеться. — попыталась отползти в сторону, но я навалился всем телом, не нарочно сдавив её хрупкие руки.
Девчонка пискнула и резко их вытащила, избавляя меня от преграды.
Улыбнувшись ей в губы, схватил тонкие запястья, отодвинул их в сторону и приподнялся.
Тысяча чертей!
Надо почаще гномиху пугать, чтобы безнаказанно любоваться её прелестным телом.
Белоснежная кожа груди под моим взглядом начала покрываться мурашками и я, не сдержавшись, слизал их языком.
Глубокий вздох Алисы сбился и я, наконец-то, услышал её первый стон.
Услада для ушей, взрыв мозга, тепло в груди и резкий скачок желания в паху. В плюсе это дало такой дикий запал, что я очнулся уже, когда перекатывал языком тугую горошину, сжимая ладонью бархатную кожу груди до красноты, и совершенно позабыв о врождённой скромности гномихи, ласкал её пальцами через купальник.
— Плевать на всё. — прорычал я, глядя в затуманенные глаза Алисы и набросился на её губы как животное.
Тормоза слетели основательно, и я, подмяв под себя ту, о близости с которой мечтал всё последнее время, просто поглощал каждое прикосновение, как оголодавший.
От такого натиска маленькие пальчики Алисы на моей спине уже не просто дотрагивались, а нервно царапались.
— Такая сладкая… — невнятно шептал я, облизывая каждый сантиметр нежной шеи, до которого дотягивались мои губы. — Готов сдохнуть ради твоего запаха…
Уперевшись пахом ей между ног, закрыл глаза, чтобы сдержать нахлынувшую волну удовольствия.
— Скажи, что ты остановила свой выбор и теперь только моя… — задыхаясь от поцелуев, просипел я. — Скажи, что только я тебе нужен…
Сфокусировав взгляд на любимом красивом лице гномихи, я медленно двинул бёдрами вперёд, а мои губы остановились в миллиметре от её, вытягивая из неё грудной выдох:
— Ты мне ну… — но резко оборвавшийся, когда на всю комнату раздались удары в дверь и долбанный голос Оконцева:
— Невеличка, выходи, мы не договорили!
АЛИСА.
Что? Кто? Зачем?
Я вздрогнула от неожиданности, но до сих пор была не в силах вернуться в действительность и пребывая в полнейшей прострации, продолжала задыхаться и тонуть в карих глазах Астахова. Он был сильно взвинчен и с ненавистью оглядывался на дверь. Заторможенно проследив за его взглядом, я прислушалась к резким звукам и вдруг отчётливо распознала голос Ваньки.
О Боже!
Включив резко все мозговые рецепторы, пришла в ужас.
Рука Лёни до сих пор лежала на моей груди, а вторая была зажата у меня между ног.
Открыв от изумления рот, распахнула сильнее глаза и уставилась на Лёню в немом шоке.
— Проваливай, Оконцев. — прорычал он злобно на очередной нетерпеливый стук с той стороны.
— Алиса, выйди, нам нужно поговорить! — рассвирепел Ванька, вбивая в дверь кулак.
— Прикройся. — коротко приказал Леонид, сжав зубы и сползая с меня с видимым намерением устроить мордобой.
— Лёнь, не надо. — спохватилась я, бросаясь к шкафу с одеждой.
Выждав пару-тройку секунд, пока я натянула на себя первое попавшееся платье, он просканировал мой вид на закрытость и только после этого решительно открыл замок.
— Это был последний раз, когда я дал тебе путаться у себя под ногами. — яростно процедил сквозь зубы Астахов, надвигаясь танком на балбеса.
— Я эти ноги сейчас тебе вырву, падла. — ответил исподлобья Ванька, расширяя мышцы на глазах.
Ой, мамочки!
Оба так злы, что не услышат сейчас ни единого моего слова.
— Отошли от моей дочери. — как гром среди туч раздался голос папы и у меня с души упал камень.
Кинувшись к нему, поцеловала благодарно в щёку и перекрыла на всякий случай ему проход к двум задирам.
Достаточно уже его присутствия, это охладит их пыл.
— Господи, что у вас тут за грохот? — на шум прибежали мама и тётя Рая. — Мы подумали, что грабители…
— Так и есть. — пробасил папа, не спуская глаз с угрюмых лиц парней. — Они тут твою дочь делят, Люда.
Мама нахмурила брови, не понимая смысла слов и перевела пронизывающие взгляды на Лёню и Ваню. Тётя Рая, так вообще, не скрываясь разглядывала нашу троицу с любопытством.
Только сейчас я заметила, что Астахов до сих пор стоит в одном полотенце, криво-косо висящем на бёдрах, а моё платье надето наизнанку, дорисовывая в голове у каждого соответствующий вывод.
— Да ну, пап! — притворно засмеялась я, находясь на грани истерики. — Никто ничего не делит! У нас щеколда заела, а Ваня снаружи пытался помочь…
Мда-а, Акимова, более годного ничего не могла придумать?
— А морды чистить друг другу они вздумали от взаимной благодарности, да? — съязвил папа, уничтожая обоих мощной энергетикой.
Взглянув на молчунов, выразительно округлила глаза, посылая намёк о помощи.
— Качок перестарался с ударами, Алиса испугалась, что сломается дверь и вы будете её ругать, пришлось обьяснить парню, что его вмешательство делает нам только хуже. — и острый взгляд на Ваньку.
