Я запретила себе закрывать глаза, чтобы не пропустить момент, если до меня все-таки доберутся. Колени тряслись, из глаз текли слезы, но я продолжала стоять за спиной Мартина. Прекрасно видела, как упал Григорий, подставившийся под удар, чтобы добраться до своего противника. Пуля угодила ему в плечо, однако он таки успел метнуть свой клинок врагу в сердце. Но его тут же добил боровшийся против Миши мужчина. А Михаил уже припал на одно колено и держался за сломанную руку. Мне было запрещено высовываться из-за щита, поэтому я только наблюдала, как он корчится от боли. Как истекает кровью и стремительно слабеет из-за отсутствия скорой помощи.
Теперь меня трясло уже всю, ноги отказывались подчиняться и то и дело подгибались под тяжестью тела. Вскоре я осела на асфальт и уперлась об него ладонями. Смотреть, как некогда хорошие друзья и товарищи убивают друг друга, было невыносимо. Особенно те, чья суть теперь принадлежала Тьме. Пустой взгляд, не выражающий ровным счетом ничего, кроме ненависти. Безумие…
Численное превосходство позволило моим защитникам победить. Мартин Штрасс легко справился с единственным оставшимся в живых противником. Этот мужчина заметно отличался от остальных. Его отточенные резкие выпады, меткие удары и ледяное спокойствие могли бы вызвать у стороннего наблюдателя восторг, если бы ситуация была иной. К примеру, на ринге, где бойцы дерутся до первой крови. Тут же, не убив, нельзя было выжить.
— Тихо… — из-за истерики, которая все-таки взяла верх, я не сразу поняла, что все закончилось. — Оля, посмотри на меня.
Иностранец опустился передо мной на колени и обеспокоенно заглянул в глаза. Потом он обнял меня за плечи и принялся гладить по волосам и спине. Как раз в этот момент подъехали три черных джипа. Судя по тому, что Штрасс никак не отреагировал на их появление, это оказались свои.
— Михаила в больничное крыло, остальных — в морг и в лабораторию, — не выпуская меня из своих объятий, принялся командовать он. — Это место тщательно обследовать и доложить мне на вечернем собрании о результатах.
А я сидела и позорно ревела. В тот момент мне было наплевать на то, как я выглядела. Подобное зрелище оказало на меня очень сильное потрясение. Даже особо не вслушивалась в то, что капитан, оказывается, распорядился выделить нам обоим одну из машин, чтобы мы могли спокойно добраться до моей квартиры, где я жила с дядей. Дядя…
— Я стала бы такой же, как они, если бы вы не вылечили меня? — всхлипывая, с трудом выдавила из себя очень важный для себя вопрос.
— Да, — ответил Штрасс.
На этом наш разговор и закончился.
Потом меня усадили на переднее сидение черного BMW и возвестили о том, что когда я успокоюсь, мы поедем где-нибудь пообедаем. Сам же немец решил провести дело с пользой, за руководством процесса организации похорон, исследований, мониторинга активности теней на станции метро Сретенский бульвар и так далее.
В салоне играла альтернативная музыка. Никогда ее не слушала, но должна признать, что она мне пришлась по душе. В состоянии полного раздрая она как нельзя лучше ложилась на слух и проходила сквозь меня, унося с собой панику и возвращая к жизни. Солист группы буквально рычал слово «Break», а его напарник зачитывал рэп… Я чувствовала себя частью их песни.
— Надеюсь, что больше нам никто не помешает, — к реальности меня вернул голос садящегося в машину Мартина Штрасса. — Смотрю, рок пошел тебе на пользу.
Я лишь пожала плечами. Мне действительно стало немного легче. По крайней мере слезы высохли, и я смогла на некоторое время отодвинуть произошедшее на задний план. Словно драка происходила на телеэкране, а не посреди улицы, у меня на глазах.
— Моего дяди ведь уже нет в живых? — безэмоционально уточнила у капитана, когда машина тронулась с места.
— Скорее всего, нет, — хмуро откликнулся немец. — Но мы сделаем все возможное, чтобы защитить тебя.
— Зачем?
— Ты им зачем-то понадобилась, — мужчина тяжело вздохнул. — А вот для чего — это нам предстоит выяснить.
И ежу понятно, что ни для чего хорошего. Если уж они открыли настолько масштабную охоту, то тут все очень плохо. То заманили, то атаковали средь бела дня. Что же будет дальше?
«…Why is everything so heavy?..» — прозвучал голос.
Какие подходящие слова…
— Какую еду ты предпочитаешь? — через несколько минут уточнил у меня Мартин.
— Сейчас… Пиццу, суп-пюре и кофе, — я назвала сразу все, что любила. Не факт, что меня накормят этим всем сразу, однако надо же было мне занять свой усталый мозг хоть чем-нибудь приятным. А капитан Штрасс пускай сам потом думает, куда заскочить поесть.
— Я поддержу, — кивнул своим мыслям мужчина и устремил автомобиль в самое сердце Москвы.
Это было то, что нужно. И как он умудрился настолько точно угадать мои предпочтения? Маленькая уютная пиццерия в одном из переулков, спокойная атмосфера уединения и тишина. Возможно, этот наглый тип еще и прекрасный психолог… Почему наглый? Да потому что окунул меня в самое пекло их извергающегося вулкана их секретной службы по работе с паранормальными явлениями. Хотя… Стоит признать, что без них я уже давно бы сгинула.
Когда к нам подошла молоденькая официантка, иностранец заказал пиццу, овощной суп и каппучино — все по две порции.
— Что-нибудь выпить? — пока девушка не ушла, осведомился он. — Вино, мартини, коньяк, ром?
— Вина полбокала, — покачала головой. — Я много не пью.
Капитан Штрасс решил воздержаться. А я хотела получить удовольствие. Кофе всегда действовал на меня умиротворяющее. А вино… Ну, об этом говорить не нужно. Пицца на тонком тесте оказалась готова приблизительно через полчаса. Суп — также. Поэтому во время ожидания мы занимали себя разговорами о странах, где родились. Оказалось, что Мартин (в неофициальной обстановке он разрешил обращаться к нему на «ты») не такой педант и зануда, каким казался мне в самом начале.
— Когда дело касается работы, я не имею права на ошибку, — сказал он, видя крайнюю степень удивления на моем лице после того, как он взъерошил волосы и расстегнул верхнюю пуговицу накрахмаленной рубашки. — А работа, судя по всему, у меня теперь двадцать четыре часа в сутки.
И так при этом на меня посмотрел, что мне сделалось неловко. Еще и хмыкнул, одобряя какие-то там свои мысли.
— Иногда следует делать исключения, — я не выдержала и улыбнулась. Уж очень ему шла эта небрежность. — Чтобы подчиненные видели, что ты такой же человек, как и они.
— И перестали меня воспринимать серьезно, — усмехнулся Мартин.
— Только иногда, — я поправила его.
— Это невозможно, — как-то немного резко ответил мужчина. — Я же вижу, как они ко мне относятся. Не переходят рамки дозволенного только потому, что я всегда держу лицо. В любых ситуациях. Учись, студент.
— А мне кажется, что это не так…
