Я хотела сказать еще что-то, но нам помешали. Девушка с аккуратно выведенным на бейджике именем «Мария» подошла к нам с большим подносом, на котором стояло все и сразу. От меня не укрылось, что за время отсутствия она подвела глаза и накрасила губы. Все ясно, заинтересовалась иностранцем, который привел в кафе не то свою сестру, не то соседку по съемной квартире в Бибирево. От этой мысли стало неприятно. И вроде бы, только пережила сильное потрясение, а уже проснулась какая-то странная ревность. Меня тут защищают или как?
Пока она расставляла тарелки, я в задумчивости крутила в руках бокал с вином. Мне не нравилось собственное состояние. И Маша мне не нравилась. А еще я зацепилась за то, что немец во второй раз за день произнес слово «вижу». Что и как?
— Приятного аппетита, — проворковала официантка и направилась в сторону барной стойки.
Капитан Штрасс будто и не слышал ее. Мужчина был уже далеко от нас, в стране дурманящих ароматов еды и чревоугодия. Судя по тому, как он ответственно подходил к занимаемой должности, могу смело предположить, что Мартин не завтракал.
А на самом деле Мартин Штрасс слушал ритм, в котором билось сердце Оли. Он уже просмотрел ауру, поэтому теперь хотел знать, грозит ли что-то здоровью девушки. Она вела себя странно. Начала улыбаться и вмиг расположилась к общению с ним. У нее должна была появиться депрессия. Или апатия, на худой конец. Но никак не интерес и… ревность.
С виду выглядело, что немец сильно увлечен поглощением пищи. Еда сейчас была нужна ему, чтобы пополнить сокрытую внутри энергию, которая постоянно требовалась для работы с людьми. Он мог читать их, словно раскрытую книгу. Но только живых. Мертвые, к сожалению, отказывались делиться с ним информацией.
Ели молча. Капитан снова закрылся от меня и сосредоточился на чем-то своем. После того, как он утолил первичный голод, я увидела, как мужчина начал постепенно погружаться в себя. И о чем думает? Что сейчас занимает его мысли?
Играла легкая романтичная музыка, но наш обед нельзя было назвать свиданием. А все он виноват…
О чем я сейчас думаю, скажите на милость?
Внезапно Штрасс поднял на меня свой внимательный взгляд, но тут же опустил его.
На вид моему новому знакомому было уже за тридцать, но из-за серьезности немцу можно было дать и намного больше. Красивый, породистый, но не в моем вкусе. К сожалению.
Сама не заметила, как бокал, где еще недавно было вино, опустел. И пицца неожиданно закончилась. Неужели я так проголодалась? К слову сказать, еда оказалась здесь вкусной. Так что не стоило удивляться моему неожиданно проснувшемуся голоду.
Потом настал черед супа. Кофе решила оставить на десерт. Не даром же некоторые в его отношении говорят не «пью», а «кушаю». Вот заваришь себе утром, чтобы проснуться, да побольше… А когда так, как сейчас — это уже для удовольствия.
— Я дам тебе прозвище «экстрасенс», — неожиданно для самой себя пробормотала. Поэтому пришлось срочно что-то придумывать: — Уж очень часто ты что-то там видишь. Не отвертишься, я заметила твой взгляд, тогда, десять минут назад.
— Да? — темные брови взметнулись вверх. — Вообще-то это называется несколько иначе, но пусть будет так. Я не против.
Мои щеки опалил румянец. Значит, он все-таки может «залезть» в голову? Или сразу в душу?
— Помнится, ты что-то говорил о том, что тебе открыто больше, нежели другим, — тихонько проговорила я, но меня услышали.
— Да, — кивнул этот невыносимый тип и принялся за кофе. — Давай оставим этот разговор до вечера, малыш.
— Что? — я чуть не подавилась горячим напитком, но тут к нам снова подошла официантка.
Опять конспирация, будь она неладна. И я тоже хороша, додумалась в общественном месте обсуждать паранормальные способности немца.
С нашего стола убрали грязную посуду, и мы попросили счет. А Машенька-то расстроилась из-за того, что услышала. Мне с трудом удалось скрыть глупую и неуместную в данный момент улыбку. А потом стало досадно. Нервное, наверное.
Когда подошли к BMW, капитан Штрасс открыл передо мной дверь и подал руку, чтобы мне было комфортнее залезть в салон автомобиля.
— Если позволишь, я поменяю диск, — залезая со своей стороны, сказал он. — А то металл после плотного обеда как-то не к месту.
— Перемени, пожалуйста, — осознавая его правоту, милостиво разрешила я. — Что там у них есть?
— Открой его и посмотри, — не зная, как будет по-русски слово «бардачок», немец ткнул пальцем в панель напротив меня.
Сделала все так, как он сказал и обнаружила несколько дисков: Jennifer Lopez, Любэ, Сектор Газа, Linkin Park, дискотека 80-х и Баста.
— На любой вкус, — рассмеялась я. — А можно Дженнифер?
— Давай, — кивнул Штрасс, заводя мотор машины.
Потом он вынул из магнитолы диск и принял из моих рук другой. Я же, в свою очередь, убрала Linkin Park в соответствующую коробку и закрыла бардачок.
— Ну, что, ко мне домой? — спросила я, когда BMW тронулся с места.
— Я вхожу первый, — предупредительно заявил капитан. — Но сначала диагностирую дом и квартиру на наличие аномалий. Ты стоишь в стороне и ожидаешь моей команды.
Рубашка была снова застегнута на все пуговицы, а волосы оказались приглажены и аккуратно зачесаны. И когда только успел? Вроде бы всегда был в поле моего зрения. Разве что в уборную отлучился ненадолго.
— Хорошо, — просто ответила.
Он же профессионал, в конце концов. И потому я должна ему доверять. Что-то внутри мне подсказывало, что этот мужчина для меня не опасен. Глупая надежда или обострившееся чутье, не знаю.
Не к месту вспомнила, что я вообще-то учусь на дневном отделении. И это означало, что мое отсутствие на парах будет замечено и чем себя оправдывать, я понятия не имела. Не работой же. Которой у меня нет. Вот почему мне так не везет? Только закрыла последний хвост, и на тебе, снова надо наверстывать упущенное. Если, конечно, мне позволят спокойно продолжить свое обучение. А если нет? Кем я стану тогда?
— Мне можно посещать институт или вы посадите меня под домашний арест? — все же спросила у капитана Штрасса через пару минут раздумий.
— Это исключено, — откликнулся тот. — Теперь у тебя только одна цель: обучиться всему тому, что умеем мы.
— Но я не хочу! — воскликнула и резко развернулась к мужчине. — Я всегда мечтала о спокойной жизни. Я не могу сейчас взять, все бросить и посвятить себя борьбе с… да не понятно с чем! Как только все закончится, я вновь вернусь к своему размеренному существованию.
— У тебя нет другого выхода, — процедил Штрасс. — И ты сама прекрасно об этом знаешь.
Сейчас он меньше всего напоминал иностранца. Говорил практически без акцента, да и выражался очень развернуто для человека, который только недавно стал работать в России.
